Наконец я запросил пощады. Ребята не слишком охотно спрыгнули с моей шеи, отвели меня на поляну за деревьями, где на мягкой траве были расстелены одеяла, а в центре деловито потрескивал костерок.

— Котел и эта твоя удобная жаровня остались в рюкзаке у Лаюки, — вздохнул Гуриг. — Моя вина: мог бы сообразить утянуть самые ценные вещи с собой. Зато окорок с нами, скажите спасибо Моти: из него получился очень хозяйственный злодей. Пока мы демонстрировали друг другу свои достижения в области самоконтроля, он дал волю своей ярости и упер у нас всю ветчину.

— Это называется «экономические санкции», — глубокомысленно объяснил я. — Очень эффективный способ наказать противника.

— Именно, — Моти улыбался до ушей. — Представь себе, я сожрал три четверти наших припасов, пока пер через болото. Как — не помню, но не выбросил, а именно сожрал, факт. Два зуба сломал, и пузо болит теперь невыносимо.

— И полечить нельзя, — сочувственно вздохнул я.

— Да нет, как раз можно, — отмахнулся Гуриг. — Нам тут только колдовать нельзя, а лекарства жрать никто не запрещает. Я уже дал ему целую горсть пилюль, а как вы думали? Иначе он бы сейчас вурдалаком выл. Два зуба сломать — не шутка.

— Но жрать я теперь долго не захочу, — криво ухмыльнулся бедняга. — Можешь не объяснять, что я дешево отделался, это и так понятно. Приключение то еще! Теперь, пожалуй, придется заводить внуков: кому еще такие страсти рассказывать, как не внукам?

— По-моему, и рассказывать-то особо нечего, — я пожал плечами. — Разве только интервью дать «Королевскому голосу», под заголовком «Как я был идиотом»… Не смотрите на меня так, Ваше Величество, это шутка!

— То-то же, — надменно ухмыльнулся Гуриг. — Вы все же со мной поаккуратнее, сэр Макс. Будьте вежливы, обходительны и без этих ваших дурацких шуточек. Я вам не кто-нибудь, а…

Он замолчал и принялся рыться в рюкзаке. Пока мы с Моти обменивались недоуменными взглядами: что это на него нашло? — Король нащупал то, что искал, и торжествующе заключил:

— …а владелец единственной в этом грешном лесу бутылки Осского Аша!

— Ну ничего себе! — хором сказали мы.

— Собирался откупорить ее, когда дело будет сделано, — признался Гуриг. — Но если уж мы прошли через Болото Гнева и остались живы… По-моему, это серьезный повод. Только уговор: делаем по одному глотку и ждем Лаюки. И так свинство без нее начинать, но она нас, пожалуй, простит. А вот если мы ей ничего не оставим, последствия могут быть фатальными.

Ну, положим, отпили мы как минимум по два глотка, но три четверти бутылки крепкого благоуханного пойла честно оставили до возвращения Лаюки. Какое-то время благоговейно молчали, лежали на траве, вытянув ноги, наслаждались теплом и покоем.

Наконец я понял, что для полного счастья мне совершенно необходимо покурить и поболтать.

— А известно, кто поставил эти красные столбики в болоте? — спросил я. — Это же кем надо быть, чтобы…

— Ну, положим, никому, кроме нас, не запрещено колдовать на Муримахе, — напомнил Гуриг. — Хороший колдун вполне может справиться с Болотом Гнева, почему нет?.. А кто именно это сделал, неизвестно. Говорят, до наступления Смутных Времен сэр Лойсо Пондохва возил сюда молодых послушников Ордена Водяной Вороны, чтобы те узнали вкус настоящей ярости. Может, его надо благодарить. А может, просто какой-нибудь местный лесничий порядок наводил. Знаете, на Муримахе встречаются чрезвычайно могущественные колдуны. Их искусство разительно отличается от известной нам Очевидной Магии…

— Я вот все мечтаю пожить здесь дюжину-другую лет, — неожиданно признался Магистр Моти. — Поучиться всяким интересным вещам у разных хороших людей. А то… Понимаешь, сэр Макс, я же не зря у болота на Орденское начальство ругался. Ну, то есть не совсем зря. Нас действительно мало и скверно учат. Требования к нам очень невысокие. Вот, скажем, я очень рано стал Старшим Магистром — подозреваю, только потому, что ухитрился в детстве с Королем подружиться, у нас в Ордене такие связи ценят чрезвычайно… И что ж? Думаешь, я много умею? Боюсь, даже по сравнению с тобой я — дитя бессмысленное. А ты сколько лет назад начал обучаться магии? Пять?

— Четыре, кажется… Ой, нет, три, — смущенно сказал я.

— Ну, тем более… И ведь я не тупица — а если и тупица, то не имел пока случая в этом убедиться. Просто нас очень мало и скверно обучают, действительно. Вот женщинам в Ордене Семилистника хорошо: с ними Сотофа возится, а уж она-то…

— Да уж, — подтвердил я. — Леди Сотофа — она вообще круче всех, кого я знаю. Пару раз, было дело, даже Джуффин к ней за помощью обращался. Я, честно говоря, подумал, что у вас в Семилистнике все такие крутые.

— Ну, положим, второй леди Сотофы Ханемер на всем свете нет. Но — да, девочки у нас «крутые», как ты выразился. На них все и держится. А мы — вообще непонятно зачем нужны. Для красоты и хозяйственных работ, так, что ли?

— Ты все-таки немного перегибаешь палку, — добродушно проворчал Гуриг. — Ну да, дела в Ордене Семилистника обстоят неважно. Но не так ужасно, как ты расписываешь.

— Все равно, если хочется изменить жизнь, надо ее менять, — сказал я. — Если кажется, что в Ордене только время зря уходит, стоит попробовать как-то иначе. Все-таки своя жизнь, не чужая. Жалко.

— Вот и я так думаю, — согласился Моти. — Только никак не могу решиться сделать первый шаг. Ну, знаешь небось, как это бывает. Страшновато.

— Небось не страшнее, чем на крыше Иафаха спать.

Он сперва удивился, а потом обрадовался.

— Да, верно. Я же сам тебе и рассказал, когда ты с дерева едва слез. Надо, пожалуй, почаще хвастать детскими подвигами. А то живешь как дурак, взрослеешь и забываешь, что на самом-то деле ты — великий герой, которому море по колено… Ты прав, сэр Макс. Чем ворчать и бурчать, лучше уж глупости делать.

— Ну, в любом случае уходить из Семилистника совершенно не обязательно, — вмешался Гуриг. — У Ордена есть какие-то представители на Муримахе, и не один. Ты подумай, чего тебе на самом деле хочется, а я узнаю, что тут можно сделать. Я бы, собственно, давно похлопотал, просто ты никогда не говорил, что тебе не нравится настоящее положение вещей.

— А я сам не знал, что оно мне не нравится, — пожал плечами Моти. — До сегодняшнего дня не знал. Теперь вот знаю.

— Ну хоть какая-то польза от этого грешного болота, — усмехнулся Король. — Надеюсь, Лаюки не запросится в отставку. Без нее я совсем пропаду, пожалуй.

— Она очень хорошая, — согласился я. — Скорей бы уже пришла. А то у меня сердце не на месте.

— А вот это совершенно напрасно, — укоризненно сказал Гуриг. — Лаюки не нам чета, уж с ней-то все будет в порядке! Скоро придет, не сомневайтесь.

Он как в воду глядел. Лаюки явилась через полчаса, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Она была счастлива видеть нас целыми и невредимыми, но выглядела явно опечаленной, даже слегка пришибленной. Глаза подозрительно блестели, а кончик носа слегка покраснел — ревела небось по дороге, потому и задержалась. Мы потратили остаток дня и Осского Аша, чтобы хоть немного поднять ей настроение, но не слишком преуспели. Лаюки улыбалась, благодарила за заботу, горячо соглашалась с нашими призывами забыть все, что произошло на подступах к Болоту Гнева: мало ли какие бывают наваждения? Но оставалась тихим печальным ангелом, еще более добрым и услужливым, чем прежде, однако напрочь лишенным былой щенячьей жизнерадостности. В конце концов мы были вынуждены просто оставить ее в покое, в надежде, что назавтра все само как-нибудь рассосется.