— Ты… красивый мужчина.

— Нормальный, — ответил Джордан с чарующей улыбкой.

Мара усмехнулась, придвинулась ближе и поцеловала его в шею так, как недавно целовал ее он.

Джордан замер, наслаждаясь прикосновением нежных губ. Мара губами почувствовала, как быстро бьется его пульс, но он не двигался, только дышал все чаще, словно боялся спугнуть ее. Напрасно. Инстинкты, спавшие в ней столько лет, проснулись, и тело реагировало так, как назначила ему природа. Аллилуйя! В ней оживала каждая клеточка.

Мара стремительно сунула руку ему под рубашку. Ее пальцы бросились жадно исследовать его плечи и грудь. Джордан тоже не мог больше сдерживаться. Он притянул ее ближе, Мара села верхом ему на колени, склонилась над ним и впилась в его губы бесконечным поцелуем. Руки Джордана вцепились в ее бедра под тонким шелком платья.

Обоих внезапно охватило неудержимое пламя. Они снова были двумя юными существами, сгорающими в огне страсти, с которой не могли совладать. Вся мудрая сдержанность вдруг исчезла, бесследно растаяла в жаре испепеляющего желания.

Руки Джордана скользнули вверх, задержались на талии, потом его ладони легли ей на грудь. Мара прервала поцелуй и на миг замерла, ожидая, что будет дальше. Джордан слегка сдавил ее соски, что привело Мару в состояние экстаза. Она задрожала, не зная, как утолить эту жгучую жажду.

Мара раздвинула скрытые под муслиновыми юбками колени и плотнее прижалась к его отвердевшему стержню. Ее сотрясала дрожь, она целовала его как сумасшедшая и ерзала у него на коленях самым неприличным образом. Наконец из ее пересохших губ вырвался слабый стон:

— Джордан, пожалуйста!

С секунду он помолчал, потом с озорной улыбкой спросил:

— «Пожалуйста» — что, Мара?

— Ты дьявол! — задыхаясь, простонала она.

— Кто, я? — И он одним пальцем приподнял подол ее юбки.

Ее грудь рвалась из корсета. Этот мужчина вьет из нее веревки, а ей даже нет до этого дела! В крови кипело чистое, не замутненное страхами и стыдом желание.

Руки Джордана скрылись под пышными складками тонкой материи и отыскали застежку брюк. Бедра его немного приподнялись, отчего Мару окатило новым приступом страсти. Она не сводила с него умоляющих глаз. Когда она снова прильнула к нему, чтобы поцеловать, его лицо исказила болезненная судорога желания.

— О Господи, Мара, ты уверена? — хрипло прошептал Джордан, направляя свой окаменевший стержень к ее жадному влажному устью. — Ты этого действительно хочешь?

Мара ответила ему нетерпеливым поцелуем.

— Я хочу тебя, дорогой мой, бесценный. Ну пожалуйста! Я ждала тебя всю свою жизнь.

Джордан притянул ее ближе. Слова, мысли, расчеты — все было забыто в минуту, когда он медленно и осторожно проник вглубь между заветными складками. Из его губ вырвался блаженный стон.

Мару поразило, как легко Джордан вошел в ее плоть, ведь у мужа это всегда вызывало проблемы. Значит, все-таки дело не в ней?

Джордан был прав. Возможно, у нее все в порядке, просто она вышла замуж не за того мужчину. Если бы она дождалась Джордана, человека, которого действительно любила, то никогда — как поняла сейчас Мара — не испытывала бы трудностей на супружеском ложе. Более того, она могла бы иметь уже с полдюжины сыновей и дочерей. В море физического наслаждения эта мысль принесла ей нежданную боль, но Мара не стала в нее углубляться. Сейчас Джордан был с ней. Так и должно быть всегда! Сегодня они в первый раз вместе, но, видит Бог, не в последний!

Годы воздержания сделали ее лоно неподатливым, как у девственницы, но боли не было, только восторг. И любовь.

— Джордан! — Из глаз Мары брызнули слезы. Она обнимала его и не верила, что это действительно происходит. Мечта воплощалась в жизнь.

Джордан, как в забытье, шептал ее имя. В синих глазах, опустошенных былыми потерями, возрождалась надежда. Да, может быть, это изменит их отношения, но не к худшему. Им не стоит бояться.

Сейчас они безраздельно принадлежали друг другу, долгие годы разлуки растаяли в этом слиянии. Прошлое больше не имело значения. Теперь у них было будущее. Мара целовала его, и минувшие беды растворялись и уходили.

Крепко удерживая Мару за талию, Джордан начал ритмичные движения.

Она прильнула к нему, с восторгом отдаваясь происходящему. Ее груди касались его груди при каждом новом рывке.

«Так вот как это должно быть», — мимолетно подумала Мара и забыла о прошлом.

Предвкушение было долгим, и насыщение пришло очень быстро. Сладкие спазмы поднялись из самой глубины ее женской сути. Маре не хотелось, чтобы все кончилось, она пыталась сдержаться, но не могла.

Все ее тело сотрясалось от наслаждения, а она, как наездница на могучем скакуне, мчалась к триумфальному финишу, едва сдерживая крик высвобождения.

Последний мощный рывок, хриплый стон, и Джордан тоже пришел к кульминации. Чувствуя в своем лоне раскаленный пульсирующий стержень, Мара задохнулась в блаженной истоме.

Мара видела, что утонченного аристократа и дипломата не стало. Сейчас перед ней открылась необузданная, первобытная сторона его натуры. И она восхищала Мару.

Весь его хваленый самоконтроль исчез. Рыча от возбуждения, Джордан, вцепившись ей в бедра, забыв обо всем, отдавался мощным ритмичным толчкам, от которых дрожала карета, и наконец впился зубами в ее плечо. Его жаркое дыхание касалось ее уха, из губ, как драгоценные комплименты, вырывались непристойности.

Этот яростный финал заворожил Мару.

— О Боже! — словно не веря себе, прошептал Джордан.

— О Боже! — дрожа от пережитого, повторила за ним Мара и положила голову ему на плечо.

Оба не двигались. Они все еще были слиты и не хотели, чтобы это единение когда-нибудь распалось.

Мара не смела нарушить заколдованную тишину; она могла бы сказать «я люблю тебя», но чувствовала, что ни он, ни она к этому пока не готовы.

Наконец Джордан заговорил. Он еще слегка задыхался, но уже готов был шутить:

— Надеюсь, я не оставил отпечатка зубов.

— А я надеюсь, что оставил. — И Мара удовлетворенно хихикнула.

Дрейк смотрел, как Эмили кормит лошадей, и не мог отвести от нее глаз.

Синело небо, раскачивались деревья. Эмили ступила на верхнюю планку изгороди и перегнулась, чтобы отогнать самых жадных кобыл, и прямо из ладони скормила пригоршню зерна слабенькой гнедой кобылке, которая, видимо, занимала не слишком высокое место в лошадиной иерархии.

— Ешь, девочка, ешь, — ласково бормотала она.

Из-за того, что Дрейк вспомнил ее, его тюремщики позволяли Эмили выводить его на прогулки. Девушка заявила, что свежий воздух и солнце будут ему полезны. В конце концов Макс согласился, ведь она оказалась единственной, кто знал, с чего надо начать.