Святого Абеля, а Гарибонд не смог этого сделать. Он рассказал о странствиях Динарда по странам, находящимся южнее горной цепи, и вспомнил все истории о Бехрене и Джеста Ту, привезенные другом из путешествия. А когда Гарибонд дошел до возвращения Динарда в Прайд, да еще вместе с женой-чужестранкой, его единственный глаз засверкал от радостных воспоминаний. Гарибонд объяснил, что Динард был полон решимости просветить братьев-монахов и поведать им истины, содержащиеся в учении Джеста Ту.

– Вот с того дня и начались все беды, – печально сказал Гарибонд. – Твои отец и мать наткнулись в лесу на женщину, осужденную самхаистами во главе с Берниввигаром.

При звуке этого имени Брансен вздрогнул.

– Жрец приговорил ее к смерти, и женщину подвергли укусам ядовитой змеи, а потом повесили за руки на дереве у обочины дороги, обрекая на долгую и мучительную гибель. Там ее отыскали поври и уже нанесли рану, чтобы окунуть свои береты в свежую кровь.

Брансен широко раскрыл глаза и еле дышал, захваченный рассказом Гарибонда.

– Но твои родители прогнали кровожадных карликов, – продолжал Гарибонд с искренним уважением, которого заслуживал героический поступок Сен Ви и Динарда. – А потом твоя мать – она и в самом деле была удивительной женщиной – воспользовалась своими волшебными силами и вылечила несчастную жертву. Увы, она взяла на себя действие змеиного яда, но тебе это тоже не прошло даром. Ты страдаешь из-за последствий благородного поступка, сынок. Возможно, это слабое утешение, но ты такой же герой, как и твоя мать.

– О… на жи-жи… ва?

– Та несчастная женщина? По правде говоря, я этого не знаю. Но если и нет, то страшный случай, о котором я рассказал, здесь ни при чем. Она ушла из моего дома по своей воле и казалась вполне здоровой. И все благодаря твоей матери.

Некоторое время Брансен сидел тихо, обдумывая услышанный рассказ, а потом с любопытством взглянул на Гарибонда.

– А м-м-мой… о… тец?

– Твой отец? Брансен кивнул.

– Отец Жерак отослал его из монастыря. Мне кажется, Жерак боялся твоей матери, поскольку ее обширные знания могли угрожать его вере. Я думаю, он поэтому и не хотел выслушать Динарда. Поэтому и отослал его на север, в Санта-Мир-Абель, монастырь на берегу залива Короны. Я не знаю, – признался Гарибонд, отвечая на молчаливый вопрос мальчика. – Мы больше ничего не слышали о твоем отце. Может, он до сих пор живет в Санта-Мир-Абель, хотя отец Жерак говорил, что Динард там так и не появился. Не знаю, можно ли ему верить, Брансен.

– Господи, наконец-то я рассказал тебе эту историю, да еще за один раз! – воскликнул Гарибонд после паузы. – Но ты должен был все узнать о своих родителях, как и то, что это ничего не меняет между нами. Ты и я – настоящая семья, Брансен. Я всегда буду тебе отцом, и не смей больше говорить, что тебе лучше было умереть. – Он угрожающе помахал пальцем у самого лица мальчика. – Никогда не смей так думать!

Суровость была чужда Гарибонду, так что в следующее мгновение он наклонился вперед, крепко обнял приемного сына и долго-долго не выпускал из объятий.

Еще несколько часов после этого разговора Гарибонд не сводил глаз с мальчика… На его хрупкие плечи свалился тяжелый груз, не стал бы он непосильной ношей для болезненного подростка.

Лицо Брансена могло выражать только очень сильные эмоции, и теперь оно оставалось неподвижным, а в его поведении не было ничего необычного. Вот только книга, безусловно, привлекала его внимание. Он постоянно останавливался рядом и осторожно трогал пальцами мягкий кожаный переплет, словно через этот таинственный предмет старался отыскать невидимую связь со своими родителями.

– Хочешь узнать, что такое книга? – спросил Гарибонд в один из таких моментов.

Брансен от неожиданности отпрянул назад и с любопытством уставился на Гарибонда. Мужчина ободряюще улыбнулся и подошел ближе.

– Это книга, – повторил Гарибонд и открыл первую станицу.

При этом он не сводил глаз с лица мальчика, и внезапно вспыхнувший в его глазах интерес удивил Гарибонда. Неожиданно для самого себя он нагнулся и стал всматриваться в изящные завитки букв.

– Твой отец переписывал ее строчка за строчкой и потратил на это несколько лет.

Гарибонд кончиком указательного пальца провел вдоль первой строки справа налево, как его учила Сен

Ви. Внезапно рука мальчика словно сама собой повторила это движение. Гарибонд улыбнулся и легонько прижал руку Брансена к гладкой странице.

– Каждый из этих завитков обозначает букву, – начал он, но умолк в замешательстве, не зная, как объяснить ребенку, что такое буква.

Тогда Гарибонд взял руку Брансена своими пальцами и провел под целым словом, а потом произнес вслух его перевод на язык Хонсе.

Брансен оглянулся, кивнул и снова уставился в книгу. Гарибонд устал после тяжелой дневной работы, и еще больше после напряженного разговора с мальчиком, и сильнее всего на свете в этот момент хотел съесть свой ужин и упасть на кровать в предвкушении заслуженного отдыха. Но не смог проигнорировать любопытный взгляд Брансена. А поскольку он был не прочь немного отвлечь парня от серьезных размышлений, Гарибонд не стал возражать против чтения.

Больше того, как только они с Брансеном уселись рядом на кровати и положили книгу на колени, Гарибонд ощутил настоящее вдохновение учителя. Он подробно разбирал слово за словом, как учила его Сен Ви, громко произносил перевод, а потом читал все предложение целиком.

Гарибонд вспомнил просьбу Сен Ви научить ее ребенка читать Книгу Джеста. Он вспомнил, с какой надеждой она говорила о своем сыне, и с трудом удержался от слез. Надежды оказались бесполезными. Чему можно научить мальчика, отстающего в развитии настолько, что в свои десять лет он мог только ходить и говорить, да и то с большим трудом? Но он постарался отогнать грустные мысли и даже сумел искренне улыбнуться, когда Брансен, несмотря на заикание, произнес одно из прочитанных слов. Гарибонд вскоре понял, что эти занятия в первую очередь нужны не мальчику, а ему самому. При помощи книги он снова возрождал утраченных друзей, снова слышал голос Брана Динарда и его удивительной жены.

Наконец за окном стемнело, и Гарибонд прекратил урок и закрыл книгу. Брансен крепко прижал к груди обретенную реликвию и ни за что не хотел с ней расставаться. Гарибонд улыбнулся и кивнул в знак согласия. Немного спустя он со свечой в руке заглянул в комнату и обнаружил, что мальчик спокойно – даже безмятежно – спит, бурные переживания прошедшего дня его ничуть не тревожат, но тонкие руки продолжают прижимать Книгу Джеста, а голова покоится на свернутой одежде Сен Ви.

Запах океана уже явно ощущался в воздухе; за несколькими скалистыми грядами можно было услышать грохот тяжелых волн, и неистовое стремление закончить кровопролитный поход подгоняло людей объединенного войска вперед. Яростные атаки следовали одна за другой и сопровождались призывами «Сбросить проклятых поври в море!»