Полусонные стражники выпустили трех путников из замка, перекинув подъемный мост и не особо задумываясь, кто, куда и зачем идет, – в конце концов, господа покидали замок, а не рвались в него извне. Конечно, странно, что рыцари с дамой отправились куда-то пешком – как-то оно не по благородному манеру выходило, положено им было путешествовать верхами, вот и путешествовали бы; но у гостей его величества каких только идей не рождалось! Кто-кто, а стражники ко всему были привычны…

Маргарита знала, что им надо дойти только до двух недалеких горных вершин, именовавшихся в Камелоте Заячьими Ушами, поэтому сознательно решила обойтись без лошадей. С лошадьми при переходе из мира в мир неизбежно возникнут лишние проблемы, а до Ушей рукой подать, можно и пешком прогуляться.

Там в долине у подножия гор сохранился древний дольмен, представлявший собой круг из вертикально стоявших камней, именуемых местными жителями «стражей».

Этот круг, по диаметру довольно большой, был весьма загадочным местом. Порой внутри круга гулял невесть откуда взявшийся ветер, в то время как снаружи ни травинка, ни листок не шелохнулись… Или ярко светило солнце, хотя окружающие места были скрыты пеленой дождя. Очевидно, что без чьих-то чар тут не обошлось.

Люди, не посвященные в тайны магии, никогда не входили в этот круг, опасаясь дурных последствий, да и вообще избегали долину Заячьих Ушей. Даже птицы облетали странные камни стороной и лесные звери делали круги, лишь бы к ним не приближаться. Нехорошее это было место…

Лорд-библиотекарь тем не менее был прекрасно осведомлен, что каменный дольмен – не что иное, как врата в сопредельный мир, а именно в Аркону, и утверждал, что бояться нечего, просто там бывают некоторые утечки энергии, как и всегда на стыке миров.

Итак, вот они, врата, – надо только шагнуть в огороженное гигантскими мегалитами пространство и произнести:

Я вижу призрак Святовита

Средь облаков,

Кругом него – святая свита

Родных богов.

Когда сэр Венделл разыскал в магических книгах эти слова, московская фея, которая всегда слыла девушкой начитанной, глазам своим не поверила.

– Это же стихи Бальмонта, – удивилась она. – Вот уж никогда не думала, что они наделены магической силой.

– Леди, это для вас – стихи Бальмонта, а для подавляющего большинства обитателей Камелота – непонятный и труднопроизносимый набор звуков, составляющих заклинание Арконских врат, – улыбнулся сэр Венделл. – Одно только обучение этому заклинанию занимает в нашем мире от месяца до полугода, в зависимости от способностей ученика… Но вам, с вашим талантом, леди Маргарита, все дается легко. Когда будете произносить эти слова, наделенные магической способностью отворять врата, возьмите за руки сопровождающих – тогда они смогут проникнуть в иной мир вместе с вами.

И вот Маргарита вместе с сопровождающими – Гарольдом и Беорфом – шла по нехоженой долине, поросшей дикими травами и кустарником, к высоким продолговатым камням, непонятно каким макаром установленным на попа.

Дождь продолжал накрапывать.

– Нет ничего неприятнее, чем пробираться сквозь мокрые кусты, – ворчал Гарольд, цепляясь полами плаща за ветви.

– Неправда, есть, – буркнул Беорф. – Существует великое множество вещей, сквозь которые еще более неприятно пробираться, особенно если погрузишься в них по горло.

– Слушай, может быть, ты воздержишься от своих мрачных воспоминаний? Они не прибавляют нам оптимизма, – огрызнулся рыцарь.

Интересно, он и вправду употребил слово «оптимизм» или это вольности магического перевода? А вот тон у него раздраженный, этого не скроешь…

Маргарита решила, что пора вмешаться. Увы, два ее кавалера не испытывали друг к другу особой симпатии, но сейчас был совсем неподходящий момент для препирательств.

– Мальчики, вы только не поднимайте бучу! Нам сейчас не до того!

– Подымать бучу вообще не в моей натуре, – отозвался Беорф. – Я избегаю всяких споров с рукоприкладством и стараюсь побыстрее пресечь любой конфликт. Но не стоит забывать, что я беорит, а беориты не уважают тех, кто их презирает! Надеюсь, каждый дурак поймет это недвусмысленное предупреждение и предпочтет держаться подальше.

– Это кто тут дурак, сэр медведь? Скажи спасибо, что с нами дама! – огрызнулся Гарольд.

М-да, поскольку Беорф говорил о дураке, а не о дураках (во множественном числе) и тем более не о дуре, ясно было, кто из присутствующих, по его мнению, тот самый «каждый дурак». Но микроклимат в небольшой компании подобные замечания не улучшают.

Правильно говорят – два медведя в одной берлоге не живут. Хотя из этих парней медведем был только один, да и то наполовину.

Ох, нахлебаюсь я еще со своими сопровождающими, подумала Маргоша, подбирая полы собственного плаща, промокшего от дождя и долгого соприкосновения с мокрой травой.

Плащ пришлось накинуть на плечи не только из-за непогоды – ведь это был подарок Нининсины, уверявшей, что, где бы Маргоша ни оказалась и во что бы ни были одеты окружающие люди, никто не удивится ее виду, если на ней будет волшебный плащ. Все будет казаться естественным. И Маргарита уже успела на собственном опыте убедиться в верности этого обещания.

Но возле самых камней Беорф остановил ее и сказал:

– Обличие поменять надо, госпожа.

И добавил несколько слов на языке, который был Маргарите вроде бы понятен, хотя смысла она уловить так и не смогла. Это было одно из старославянских наречий, может быть, даже древнерусское. Прозвучало слово «милость»… Безотказно действовавший в Камелоте невидимый магический переводчик не вмешался – видимо, предполагалось, что в данный момент в его услугах нет нужды. Но о какой милости говорит Беорф? О чем он просит?

Маргарита сосредоточилась, попыталась вспомнить страницы своего рукописного словарика – древне-современно-русского (она им обзавелась, когда проходила в институте тексты древнерусской литературы). Сложность была в том, что слова казались знакомыми, многие закрепились в русском языке до нынешних времен, но при этом полностью изменили свое значение. Да к тому же в древности они употреблялись в непривычной форме с иными окончаниями. Сколько ей пришлось позубрить, чтобы читать памятники русской литературы в оригинале, а не в приблизительных переводах своих современников!

Ну что, казалось бы, могли наши предки сделать из простенького глагола «быть»? А вот им кое-что удалось!

Бех – я был.

Бе – он был.

Бехом – мы были.

Бесте – вы были…

Похлеще, чем «ich bin, du bist»[6], хотя язык вроде бы и родной…

Итак, милость… Милость? Ну конечно же, так называли верхнюю одежду, плащ. Беорф говорил о ее волшебном плаще, а вовсе не «милость к падшим призывал», как могло бы показаться! Маргарита сосредоточилась и мысленно призвала на помощь тающие чары взаимопонимания. Славянская речь беорита вновь стала вполне связной, во всяком случае для московской ведьмы.