Для того, чтобы «разводить», нужно иметь «полноценный игровой субъект», находящийся в состоянии абсолютной консолидации. Когда раскалывается и этот субъект, власть рушится.

Царь «разводит» элиту… А элита — царя… Его «святая святых». Чтобы ощутить соотношение прямого и обратного процесса, нужно заниматься бэкграундами. Этими самыми «what is».

Итак, в плане элитного бэкграунда ельцинская потеха под названием «лицом в снег» ознаменовала собой конфликт между Пятым управлением КГБ СССР (идеологическая контрразведка) и Третьим Главным управлением КГБ СССР (военная контрразведка).

Если кто-то может вообразить, что содержанием этого конфликта были проблемы, связанные с демократией и иными способами политического устройства, то этот «кто-то» крайне наивен. Личная информация позволяет автору утверждать, что, как минимум, кое-кто из участников конфликта имел к другим участникам и претензии совсем иного рода. В том числе столь важные, как «коварство» в вопросе о разделе агентурных сетей.

Этот вопрос всегда стоит остро. Но в момент, когда страна переходит к открытости и новым экономическим отношениям, острота вопроса такова, что просто зашкаливает. У зарубежной агентуры на счетах находятся деньги. Это те самые деньги, которые должны в момент приватизации стать источником первоначального накопления. Результат первоначального накопления определит место в будущей элите тех или иных персон и кланов. И в такой судьбоносный момент из-под носа уводят ключевого агента!

Да тут не просто «лицом в снег» положат! Тут живьем зажарят на сковородке — и съедят! Так-то вот.

Конфликты четвертого ранга протекали не только в госбезопасности, но и в армии. Одним из таких конфликтов (опять-таки втянувшим в себя и кланы госбезопасности) был, например, конфликт вокруг продажи истребителей «МиГ-29» в Малайзию. Воевали кланы внутри ГРУ. Аналогичным способом сходные кланы воевали в ходе эпизода под названием «Армянгейт», который я подробно разобрал в книге «Слабость силы».

Разумеется, указанные (и в целом все же обсуждавшиеся) элитные индикаторы не являлись достаточными для правильного описания весьма сложных разграничений. Однако спецслужбистская специфика ельцинизма была настолько ясна, что называть ельцинский режим «либеральным», а его преемника «чекистским», могли только очень странные (предвзятые и абсолютно непрофессиональные) исследователи. Но они-то и преобладали.

На самом деле, теория конфликта позволяет сделать утверждение, согласно которому «чекизм», представьте себе, сформировался еще в недрах ельцинской системы. А по сути представляет собой явление, имеющее особый советский элитный генезис.

Путин как персонаж (индивидуум) мог относиться к Ельцину как к персонажу (индивидууму) любым из возможных способов. Он мог его почитать или ненавидеть. А также трезво разграничивать в нем разного рода плюсы и минусы. Но Путин как феномен (политик) мог отнестись к Ельцину как к феномену (политику) только через опосредование. А опосредующим началом для политика является политический класс.

Путин мог унаследовать ельцинский политический класс или начать его глубокую трансформацию.

Расстановка людей из команды Путина (так называемых «ленинградцев» или конкретных представителей госбезопасности, с которыми Путин был связан личными и корпоративными связями) не являлась трансформацией, она ничего не меняла в качестве самого политического класса. Из класса убиралось несколько человек (Гусинский, Березовский, Ходорковский и так далее). В него встраивалось несколько десятков новых людей. Эти десятки людей тянули за собой… ну, предположим, первые сотни или даже тысячи (цепная социальная реакция по принципу «бабка за дедку, дедка за репку…»).

Однако класс состоял из сотен тысяч индивидуумов. Добавка к нему новых ингредиентов могла сдвинуть акценты, но не более того. Сейчас, при передаче власти от Путина к другим представителям класса, эта микроскопичность новых ингредиентов проявляется все более выпукло. И осознать ее мешает только полная зацикленность на политическом бытописательстве, подменяющем собой реальные политические исследования.

Это бытописательство не позволяет оценить масштаб того явления, которое бытописатели назвали «чекизм» и, уравняв с путинизмом, противопоставили ельцинизму. В основе этих противопоставлений и уравниваний, как мы убедились выше, ложный миф о ельцинской эпохе. Создав этот ложный миф в качестве отправной точки, бытописатели вскоре возвели ложь в бесконечную степень, создав миф о путинской эпохе как об эпохе борьбы либералов и чекистов.

Теперь указание на конфликты иного рода и ранга (внутричекистские, например) стало общим местом. Но что это за конфликты? Кто конфликтует? Любую ли ссору (людям свойственно ссориться) можно назвать конфликтом? Любой ли конфликт заслуживает аналитики с использованием столь сложного метода?

Разумеется, мы говорим только о конфликтах в элите. Или — элитных конфликтах. Но что такое элита? Какой конфликт можно назвать элитным?

Элита — это «востребованное Игрой». Разумеется, Большой Игрой. Игра может востребовать по-разному. Игроки — это полноценные участники Игры. Что значит полноценные? Полноценные участники Игры осознают, что они участвуют, понимают, в чем смысл этого участия, в чем правила, игровые цели… Одновременно с этим в их доступе находятся средства ведения игры. Не может быть игроком тот, кто не может сделать ставку, не находится в казино.

Кроме игроков, есть фигуры. Фигуры тоже востребованы Игрой. Но они не понимают (а иногда и не хотят понимать), что ведется Игра. Они не видят (и не хотят увидеть), что над их обычными мотивами конфликтного поведения уже надстроены игровые мотивы.

Если Игра действительно Большая, то она транснациональна. Игроки по определению должны выйти за автохтонные рамки. Да так ли прочны сейчас эти рамки? Глобализация… Транснационализация крупных и крупнейших компаний… Транснационализация интересов…

2007 год — не 1977-й… Нынешняя Россия — не СССР. Но и тогда настоящие элитные советские игроки в каком-то смысле были транснационализированы. Что такое строительство «АвтоВАЗа»? Это не транснациональная элитная игра? А «Римский клуб»?

Если в том, что я рассматриваю, существует уровень под названием «Большая Игра»… Если этот уровень существенно корректирует «внутренний мотивационный текст» конфликтующих — тогда есть о чем говорить. В противном случае… Ну, ссора и ссора… А если даже конфликт?.. Пусть и конфликт интересов… Все равно нет темы для элитологического исследования.

Россию эпохи Путина сотрясали конфликты самого разного рода. В том числе и элитные. Обеспокоенные ими граждане пытались что-то понять. Но аппарат, предложенный им для понимания, не позволял высветить в происходящем даже самого существенного. Этот аппарат рассыпался на глазах, но за него держались — так сказать, за неимением иного. Потом аппарат стал превращаться уже не в средство любого — даже ложного — понимания реальности, а в средство шизофренизации этой реальности. И, наконец, он лопнул — в момент, когда Путин подписал отставку Устинова с поста Генерального прокурора.