Первого октября 1928 года я впервые вошел в здание адмиралтейства в Берлине в качестве его главы. Военно-морской флот навлек на себя недобрую репутацию в связи с делом Ломана, хотя, как я уже упоминал, не было ни малейшего основания подозревать капитана 1-го ранга Ломана в личной нечестности. Правда, некоторые из его не утвержденных руководством проектов, которые он начал без достаточной экспертной проработки, привели к финансовым потерям. Одна из других служб в то же самое время понесла куда большие потери, факт этот был спущен на тормозах за счет флота.

Когда я наносил мои первые визиты в своем новом качестве, я обнаружил обстановку нескрываемого недоверия. Официальными лицами, у которых я побывал на приеме, были канцлер Герман Мюллер, министр финансов Рудольф Хильфердинг, министр внутренних дел Карл Северинг, министр транспорта фон Герард и министр экономики Джулиус Куртиус. Я был шокирован, поняв, что впервые в жизни мои собеседники усомнились в моих словах. На их недоверие я ответил совершенной искренностью. Два года спустя, как мне признался в этом один из ответственных сотрудников министерства финансов, курирующий бюджет ВМФ, моя неколебимая прямота восстановила полное доверие министерства к флоту.

Новая должность в структуре вооруженных сил не сулила мне легкой жизни в том числе и потому, что министр обороны Грёнер недооценивал флот. Бывший министр, Гесслер, последний генерал-квартирмейстер накануне прекращения военных действий, отвечал на искреннее сотрудничество военно-морского флота полным доверием. Министр Грёнер, отставной армейский генерал, не делал секрета из того, что он отнюдь не пылал любовью к флоту. В течение нескольких первых лет своего пребывания на посту министра он, докладывая в рейхстаге флотские вопросы, каждый раз подчеркивал тот факт, что он не является «энтузиастом флота». Подобные публичные акценты весьма вредили ВМФ. Удовлетворение тех или иных нужд флота должно было зависеть не от чувств, питаемых законодателями, но от благоразумного их рассмотрения и решения. Но коль скоро оборона государства является основным принципом всех конституций, в том числе и Веймарской республики, то оборона морских границ государства есть главное дело флота.

Численность аппарата министерства обороны увеличивалась, в основном благодаря усилиям полковника Курта фон Шлейхера. В составе министерства было создано новое правовое управление и значительно расширено военно-политическое разведывательное управление. В спорах относительно этой реорганизации я счел за лучшее вернуться к той письменной программе, которую я набросал, когда рассматривался в качестве кандидата на эту должность. В результате нам удалось создать в адмиралтействе наш собственный административно-правовой отдел. Такой отдел был жизненно необходим, поскольку по Версальскому мирному договору военно-морской флот был наделен судебной властью на борту входящих в него судов. Мы также добились введения в военно-политическом управлении военного министерства должности офицера по связи с военно-морским флотом, который должен был курировать флотские вопросы внутри министерства.

Вопросы перевооружения армии и флота генерал Грёнер целиком передал в руки рейхстага, поскольку любые подобные планы противоречили бы условиям Версальского мирного договора. Предыдущие правительства Веймарской республики отказывались предпринимать какие-либо действия в этом направлении, но ныне канцлер Мюллер выказывал понимание этих проблем, равно как и министр внутренних дел Северинг. Министр экономики Куртиус занимал нейтральную позицию, вероятно ориентируясь на министра иностранных дел Штреземана, но министр фон Герард, будучи членом римско-католической партии, находился в открытой оппозиции.

Военно-морской флот нуждался прежде всего в легализации мер, предпринятых капитаном 1-го ранга Ломаном. Сын бывшего директора пароходной компании «Северо-германский Ллойд», капитан Ломан отличался острым пониманием военно-морских и мореходных проблем в целом. Будучи начальником управления морских перевозок, он участвовал в переговорах в рамках комиссии по прекращению военных действий, во время которых смог добиться некоторого изменения запретительных ограничений, которые удушили бы германское торговое мореходство. Он также организовал репатриацию германских военнопленных из иностранных лагерей. Но основным его делом были попытки обойти положения Версальского мирного договора о разоружении.

Условия этого договора в отношении военно-морского флота были особенно строги. Противодействие в выполнении отдельных его положений, касающихся насильственного разоружения, было широко распространено. Государственные деятели и военачальники пытались добиться изменения тех или иных положений путем переговоров. Все другие – начальники служб, офицеры-кураторы и т. д. – тайно пытались обойти требования сдачи вооружения, боеприпасов и других военных материалов, отчаянно рискуя своим положением. Хитрыми уловками они скрыли от победителей 119 орудий калибра от 88 мм до 280 мм и тайно передали их на службу нации. Союзные контрольные комиссии постоянно возмущались подобными случаями, но, к счастью, некоторые члены этих комиссий сочувствовали германским взглядам и были последовательно либеральны в их интерпретации.

Одним из таких тайных предприятий, начатых капитаном 1-го ранга Ломаном, было дальнейшее наращивание строительства малотоннажных торпедных катеров и минных тральщиков. Другим – программа проектирования и конструирования подводных лодок за границей. И то и другое, разумеется, было строжайше запрещено Версальским мирным договором.

Что касается подводных лодок, то в Гааге была создана подставная голландская фирма, представлявшая собой в действительности консорциум нескольких германских судостроительных компаний. Ее сотрудниками стали несколько бывших германских конструкторов подводных лодок и инженеров. Этот мощный коллектив проектантов, собранных вместе, выполняя проектные работы для иностранных флотов, сохранял наработанный уровень в их профессии. Капитан 3-го ранга в отставке Бартенбах стал консультантом-кораблестроителем на финской верфи, которая строила несколько подводных лодок по чертежам, представленным голландской фирмой.

В Испании капитан 3-го ранга Канарис, пользуясь личным знакомством с королем Альфонсо и премьер-министром де Риверой, организовал строительство подводной лодки германского типа водоизмещением 750 тонн на верфи Кадиса. По завершении мореходных испытаний подводная лодка должна была быть введена в состав испанского военно-морского флота, но гражданская война в Испании нарушила эти планы, и лодка в конце концов была продана флоту Турции.

Эта лодка стала прототипом для позднейших германских субмарин «U-25» и «U-26», тогда как финская подводная лодка стала образцом для германских субмарин серии с «U-1» по «U-24».

Я не имел ничего общего с предприятиями Ломана вплоть до вступления в должность в Берлине в 1928 году, но тогда мне надо было определить, какие из его проектов должны быть продолжены, если правительство их легализует. К чести министра обороны Грёнера и правительства в целом надо сказать, что они нашли пути свернуть проекты, особой необходимости в которых не было, и профинансировать имевшие истинную военную значимость, хотя бы проекты эти и приходилось реализовывать тайно.