Утро выдалось солнечным и тихим. Виктор проснулся около девяти, он ощущал прилив сил, улыбка не сходила с лица. И даже проблема предотвращения синдзю будто бы отодвинулась на второй план. Правда, пока он принимал душ, чистил зубы, одевался, все мысли были только о Юрико и Такаши. Мозг упорно искал решение, но его не было. Виктор возвращался в Париж сегодня вечером, в половине одиннадцатого он уже будет в Орли. И что дальше? В ночь полнолуния, а это именно сегодня, два его клиента одновременно сведут счеты с жизнью. От одной мысли его пробирал мороз по коже, но что он мог сделать? Ничего. Четко понимая это, Виктор так и не сообщил Идрису о японцах.

«Сейчас я бессилен, – размышлял он, – и я приехал в Ковров, чтобы уладить дела с Евой. Мне необходимо провести этот день как можно более беззаботно, чтобы не тревожить девочку. Она все чувствует, ей и слова-то не нужны, чтобы понять, в каком состоянии находятся близкие ей люди».

И Виктор применил образную технику «выключателя», то есть представил обычный выключатель электричества и повернул рычажок, таким образом «выключив» мысли о синдзю до определенного времени. Ему сразу стало легче, улыбка вернулась, и в легком настроении он отправился к Еве.

Девочка уже встала, она вместе с Серафимой Павловной разбирала привезенные подарки. Когда Виктор вошел, она как раз примеряла серо-черное пальто французского бренда детской одежды «Catimini». Размер подошел идеально, и видно было, как довольна Ева.

– Красиво, – заметила со вздохом Серафима Павловна, – но слишком элегантно для нашего городка.

– А мне нравится! – восторженно сказала Ева и покрутилась перед большим зеркалом, встроенным в дверцу платяного шкафа.

Она оглянулась, увидела вошедшего Виктора, скинула пальто и бросилась к нему.

– Доброе утро! – ласково проговорил он.

– Salut! – весело ответила Ева и прижалась к брату.

– Как спалось? – спросил он.

– Отлично! Ты завтракал?

– Нет, я только встал, – сообщил Виктор. – А ты, вижу, уже на ногах.

– А то! – задорно сказала она. – Твои подарки просто прелесть. И мне не терпелось все рассмотреть. Вот этот наряд просто чудо!

Ева бросилась к раскрытой коробке, лежащей на ее кровати, и вынула тюлевое платье нежно-розового цвета. Оно казалось облаком, такое было воздушное. Ева приподняла крышку от коробки и прочитала название бренда:

– «Junior Gautier».

– Ну все-то на иностранном, – со вздохом проговорила Серафима Павловна.

– Так это французская одежда, – ответила Ева и приложила платье к себе, расправляя пышную юбку.

– Это из коллекции Жан-Поля Готье, – сообщил Виктор, с удовольствием наблюдая за разрумянившейся оживленной сестрой.

– Прелесть! – выпуская платье, захлопала в ладоши Ева.

Оно розовым облаком упало к ее ногам. Девочка переступила через него, взяла брата за руку и сказала, что ему пора завтракать.

– Я подам, – торопливо проговорила экономка и встала.

– Нет-нет, милая Серафима Павловна, я сама позабочусь о Викторе, – официальным тоном заявила Ева. – А вы, пожалуйста, уберите всю одежду в шкаф.

И она важно направилась к двери, не выпуская руку брата.

– А ты привез хоть что-то для нее? – шепотом поинтересовалась Ева, когда они вышли в коридор. – Они такие добрые и милые, я их очень полюбила.

– Ах да! – спохватился Виктор. – Конечно! Я сейчас.

– Я пока в столовую, – кинула Ева и побежала по ступенькам вниз.

Виктор вернулся в ее комнату. Серафима Павловна вешала новое пальто Евы на плечики. Она обернулась и растерянно улыбнулась хозяину. Виктор заметил в углу еще один пакет.

– Кажется, здесь, – пробормотал он.

Заглянув внутрь, вытащил упаковку с мужским кашемировым шарфом и нарядную коробку духов одной из линий Christian Dior.

– Это вам и супругу, – сказал Виктор, протягивая подарки.

– Ну что вы! – оторопела Серафима Павловна. – Ну зачем! Вы нам и так очень щедро платите.

Ее полное лицо пошло красными пятнами, видно было, как сильно она смутилась.

– Просто знак внимания, – мягко прогово-рил он.

– Балуете вы нас, – сказала Серафима Павловна. – Вижу, человек вы добрый и щедрый. Но в воспитании неопытный… – тихо добавила она.

– Думаю, вас с супругом поздно воспитывать, – заметил Виктор и рассмеялся.

Женщина замолчала, глянула на Виктора и снова начала краснеть.

– Да пошутил я! Чего вы так напрягаетесь? – весело спросил он. – И обещаю не баловать Еву!

– Это правильно! С девочками нужно построже. А уж Евочка! У нее много талантов, она одаренная девочка… И вот такие жизненные обстоятельства… Не любит она показывать, что у нее на душе. С нами она ведет себя дружелюбно, мы видим, что она и правда к нам привязалась и любит по-своему. Но ведь плачет украдкой! Ох, как горько!

Виктор нахмурился. Он понимал, что после смерти матери Евы прошло не так много времени и естественно, что девочка все еще остро переживает потерю.

– Знаю, знаю, – словно отвечая на его невысказанное замечание, тихо произнесла Серафима Павловна, – сиротка она, тяжкая ее доля. Счастье, конечно, что брат нашелся, то есть вы. Но тревожимся мы из-за нее, уж очень чувствительная натура у нашей девочки.

– Вы сами себе противоречите, – заметил Виктор. – Почему бы и не побаловать Еву именно сейчас? Зачем строгость?

– Я простой человек, – ответила экономка, – но сердцем чую, что такие дети нуждаются в твердой руке. Уж очень она своенравная. Чуть дай слабинку, и все, будет она делать лишь то, что ей хочется. Любовь и порядок в жизни, вот что нужно Еве.

– Я понял вашу мысль. Думаю, могу вам доверять в этом вопросе. И если что, сразу мне звоните!

– Обязательно! – с облегчением ответила Серафима Павловна и улыбнулась.

После завтрака Ева и Виктор отправились на прогулку. Он вырос в этом городе и с удовольствием показывал девочке свои любимые места. Около полудня они оказались в Парке им. В. А. Дегтярева. Гуляли по аллейкам, болтали обо всем. Виктор изу-млялся развитому не по возрасту уму девочки, ее рассуждения поражали глубиной и зрелостью. Но периодически Ева становилась ребенком, весело хохотала над шутками брата, просила покатать ее на все еще работающих каруселях. Он и сам радовался как ребенок, сидя рядом с ней на быстро скачущих лошадках. Когда они вдосталь накатались, то ушли от площадки аттракционов и медленно двинулись по боковой аллейке, засыпанной пожухлой листвой.