Маршалл кивнул. Подойдя к двери в конце коридора, вытащил сдерживающую стойку. Перед выходом инструктировал:

— Ты отвечаешь за тыл, я на передовой. Если пусто, то двигаемся на четыре счета, потом стоп, снова четыре счета. Ясно?

Каннингему ни черта не было не ясно, но он кивнул, и достал для себя и капитана по налобному фонарю на резинке. Правильность стратегии Эндрю Дэниел понял уже внутри: четыре шага с остановкой позволяли двигаться в примерно одинаковом ритме и скорости, то есть не отставать друг от друга. Из них выходила неплохая команда, ведь пока напарник разбирался с встречными живым трупами, прикрывая тем самым спину Дэна, сам Дэн защищал от атаки со спину Маршалла. Для движения по не слишком широким коридорам больницы капитан выбрал лучшую стратегию, а потому двигались они быстро и, на удивление, без больших проблем.

Мужчины быстро прошли очередной промежуточный зал между отделениями и наконец-то нашли дверь на лестницу. Тут благодаря окнам было намного светлее, фонари не требовались, но и снимать их ни Дэн, ни Эндрю не стали. На лестничных пролетах мертвецов было еще меньше, чем на первом этаже — по пути к третьему встретились только пять зараженных. Но на этом удача заканчивалась — дверь на этаж была заперта. Топориком ее не разрубишь, она из металла.

— Приехали, — вздохнул Маршалл. — Дальше пути нет. Попробуем проникнуть на другие этажи, там может быть что-то полезное.

— Подождите-ка минутку.

Дэниел внимательно осмотрел дверные петли, понимая, что шанс пройти в родильное отделение есть. И взламывать замок для проникновения не потребуется, ведь здесь стояли петли разъемного механизма. В бытность строителем при демонтаже Каннингему лично приходилось снимать с петель подобные двери, когда открыть и разбить не получалось. Лом, несменное оружие мужчины, сейчас оказался на самом деле незаменимым помощником — Дэн встал конец орудия в дверную щель снизу, преобразуя гвоздодер в рычаг. Мужчина надавил на рычаг, навалился всем весом, но дверь слишком тяжела и веса недостаточно. Но когда к Дэниелу присоединился Эндрю, дело прошло намного проще — под руководством бывшего строителя дверь легко отклонилась в сторону, мягко соскочив со штырей, которые ее держали на весу. Осталось только отставить дверное полотно, висящее на петлях только с одной части, в сторону.

Внутри родильное отделение мало чем отличалось от помещений, которые мужчины видели по дороге сюда. Разве что здесь спертый воздух и вонь гнилостного раздражения мешались с кислым запахом испорченного молока. Было немного чище, пусть и не стерильно; Каннингем уже понадеялся, что отделение пустое, что военные успели всех эвакуировать вовремя отсюда, но потом встречать их вышла толстая мертвая женщина в форме медсестры. Даже заметив живых перед собой, она двигалась им навстречу слишком медленно, словно была истощена, а каждый шаг давался с трудом. Вскоре Дэн понял причину истощения: сначала он принял это за медицинскую маску на лице зараженной, но присмотревшись понял, что та заклеила себе нижнюю часть лица от уха до уха множеством слоев толстого серебристого скотча. Заклеила рот, чтобы не жрать. Учитывая вес трупа, Дэниел мог бы даже улыбнуться этотому как злой шутке судьбы, но смешного мало. Эта несчастная пыталась не причинить никому боль, и почему-то глядя на нее мужчина невольно вспомнил свою Далси.

Пока Каннингем оторопело смотрел на движущуюся на них инфицированную, Маршал времени зря не терял — пытался открыть все ближайшие к ним двери. Но те заперты. Дэн замел на поясе мертвой медсестры связку ключей, заметил ее и Эндрю. Без долгих сомнений капитан пробил женщине голову металлической стойкой, ее мужчина успешно использовал вместо холодного оружия на протяжении всего пути к третьему этажу.

Забрал с тела ключи. Поочередно открывая запертые двери, Дэн и Маршалл видели только обездвиженные трупы — на кроватях лежали родившие и неразродившиеся пациентки, на полу рядом с ними медсестры и врачи. У всех огромное количество следов от автоматического огнестрельного оружия. И только в одной комнате были еще живые мертвецы — обратившиеся младенцы. Ужасное зрелище, Дэн физически не смог на него даже смотреть, полностью передав заботу о них более холоднокровному Маршаллу. Впрочем, когда капитан выходил из палаты для новорожденных, и на нем не было лица. Обоим мужчинам потребовалось время, чтобы прийти в себя.

Напарники сидели, опёршись спинами о стену, смотрели на снятую с петель дверь в начале отделения.

— Палата, она была заперта снаружи, — заговорил Эндрю после долгого молчания.

— Медсестра заперла.

— Заперла живых детей. На них не было укусов.

— Пыталась спасти.

Дэниел вспомнил, что придя домой после бара, увидел забаррикадированной комодом детскую комнату. Ситуация казалась ему аналогичной — попытка спасти, защитить. Надежда на спасение кем-то другим. Но Маршалл, видимо, был не согласен:

— Это зверство. Натуральный садизм.

— Почему?

— Они же… черт, — мужчина запнулся, потер ладонью глаза. — Она заставила их медленно умирать без пищи. В одиночестве.

— Лучше бы убила лично?

— Не знаю, сынок, — Эндрю встал в полный рост, собираясь продолжать исследование отделения. — Может я и не прав. Но иногда убийство милосерднее увеличения страданий. Пытки во имя спасения все равно остаются пытками, и спасения не гарантируют.

Когда все до единой двери были отворены, а палаты внимательно осмотрены, Каннингем и Маршалл решили восстановить снятую с петель дверь. За время пребывания на третьем этаже мужчинам приходилось еще несколько раз сталкиваться с трупами, но все они забредали в родильное отделение через пустой дверной проем. Ломать не строить; ремонт двери занял куда больше времени еще и потому, что не с первого раза Дэн и Эндрю додумались сначала отпереть замок имеющимся ключом.

После часа стараний, проб и попыток, успех был обеспечен — обе дверцы крепко стояли на своих местах, плотно закрывались, а при необходимости можно было запереть или открыть целый-целехонький замок. Маршалл, казалось бы, был особенно доволен результатом работы. Капитан несколько раз похвалил навыки строителя Дэниела, шутил и улыбался, когда они возвращались назад за остатком их группы, чтобы привести людей в новое, более-менее безопасное убежище.

— А Лорэйн говорила в больнице прямо ад, — весело беседовал Эндрю с напарником, разбивая голову трупу, норовившему напасть на мужчину за баррикадами у больницы. — Ничего подобного. Я ожидал, что будет как у меня в 1999-м. Но 99-й еще ничто не переплюнуло. Вот там был ад, а это детские игры!

Каннингем собирался переспросить, что именно было в том 1999-м, но слова про ад неожиданно вырвали из памяти Дэниела смутное воспоминание, отчего-то казавшееся важнее военных баек Маршалла. Но что это? Дэн будто бы не