— Что все это значит? Я ничего не понимаю… Как они нашли нас так быстро?

— Господин Кан — шаман, — просветил Дже Хён. — А они очень чувствительны к магии. Любой.

— Что это за браслет? — продолжила я допрос.

— Самая грандиозная стратегия — самая простая, — спокойно ответил дракон. — Все будет хорошо.

Легко ему говорить! А мне так тяжело не волноваться.

— Ответь, пожалуйста.

— Такие браслеты носят в моем клане те, кто не является частью клана. Кровно. Это нужно им, чтобы беспрепятственно проходить через границу, — еле слышно вздохнув, ответил Дже Хён. — То есть…

Ему не нужно было продолжать, я и так поняла.

Следующие несколько секунд я пыталась разобраться, какие эмоции у меня вызывает такая новость, но оказалось, что ни капли злости или обиды на него у меня нет. Его решение, как ни странно, казалось мне простым и понятным. Логичным. Он прав, самая грандиозная стратегия — самая простая. Дже Хён — или теперь мне правильнее называть его Ким Дже Хён? — избрал тот путь, который гарантировал успех.

— Не злишься, мелкая? — не дождавшись моего ответа, хмыкнул он.

— Нет, — я покачала головой, — это было довольно логичное решение для тебя.

Дракон хмыкнул еще раз, оценив мое спокойствие, и спросил:

— И тебя не волнует, что скажут люди?

— Сейчас или потом? — поддаваясь его настроению, улыбнулась я.

— Сейчас — понятно, — протянул он. — Связалась с драконом…

— Ну и что? — поражаясь себе, прошептала я. — Хуже все равно не будет.

— С замужеством могут быть проблемы, — констатировал понятный факт Дже Хён. Ким Дже Хён! Надо это запомнить.

Мне захотелось расхохотаться, но я сдержалась:

— Из-за чего конкретно? Что я вроде как… драконья подстилка?

Молодой человек хмуро кивнул, а я с улыбкой ответила ему:

— А какая разница? Или ты думаешь, что я не была таковой? Приставка «драконья» не многое поменяет в фактах, от которых никуда не деться.

«Ради чего стоит возвращать воспоминания, пропитанные болью?» — как-то сказала мне Киао.

Постаравшись не вспоминать прошлое, я заставила себя быть сильной и сказала:

— Не забывай, кто я. Кем была…

Дракон промолчал, но мне и без его ответа стало ясно, что он понял и мой намек, и все то, что под ним осталось не раскрыто. Зачем говорить о том, что не хочется вспоминать, но с чем я, как это ни странно, свыклась? Постепенно время берет свое, и желание жить преодолевает все те испытания, что сваливаются на долю женщины в таком тяжелом мире. Привыкнуть и принять сложно, но можно просто заслонить все потребностью выжить. Это помогает. Не делает существование лучше, но хоть как-то спасает разрывающийся от ужаса и безысходности мозг.

— Значит, ты все продумал еще тогда, в Кенджу? — спросила я.

— Да, — согласился Дже Хён.

«И совесть его не замучила», — без раздражения, но с толикой обиды подумалось мне.

— Ты мог бы с самого начала сказать правду. — Замечание запоздало, но мне хотелось его озвучить.

Молодой человек поправил лямку сумки на плече и прошептал:

— И какую бы роль это сыграло? Что бы решило?

— Всегда лучше знать правила игры, — произнесла я, хотя не была до конца согласна с собственными же словами.

— Говорить правду всегда больно, — вздохнул Дже Хён.

— Разве?

Спросила, но уже сама знала ответ.

Да, больно. Слишком больно, если правда известна тебе давно, но ты пытаешься закрыться от нее за стеклом розовых очков.

Так было, когда родители разводились. Я до последнего не принимала ситуацию, верила, что все еще наладится. Как-нибудь. Волшебным образом. Но такое и бывает только в сказках. В жизни все куда проще и сложнее одновременно. Проще, потому что никто не пытался надстраивать над своим выбором сложных моральных решений. Родителей не остановила ни квартира, ни машина, ни несовершеннолетняя дочь. Они не стали уживаться бок о бок дальше, причиняя себе боль вынужденным избеганием трудностей.

Сложности, как и полагается, все равно возникли. От этого не денешься никуда и не спрячешься. Это только маленьким детям кажется, что стоит накрыться одеялом или залезть под стол, и все само собой как-нибудь решится. Не решается и не исчезает. И скандалы не заканчиваются с появлением раздельной жилплощади.

Наверное, окажись я снова дома, если бы той злополучной аварии не случилось, то переехала бы к отцу. Мне еще тогда, когда я наблюдала за самостоятельной жизнью мамы, это казалось нормальным и логичным. И вряд ли папа был бы против.

Деревня выглядела почти такой же, какой я увидела ее с вершины горы. Только покрытые рисовой соломой крыши издалека казались мне зеленоватыми, а на деле были серыми и грустными, как мое настроение. Люди настороженно рассматривали нас издалека, но ни подходить, ни окликать никого из наших сопровождающих не пытались. Я хоть и одергивала себя, но крутила головой, глядя и на домики, покрашенные в зеленый цвет, и отмечая следы быта местных жителей. Дым вялыми струйками тянулся не от всех печных труб ханоков, некоторые выглядели опустевшими и заброшенными.

— А почему часть домов пустует? — тихо спросила я дракона, но ответил мне один из воинов, переместившись из хвоста нашей процессии чуть вперед и идя рядом с Дже Хёном.

— Нас осталось не так много, как бы хотелось. Да и многие мужчины сейчас не в деревне.

Слова воина подтверждались тем, что по большей части наше появление наблюдали женщины и дети. Они обеспокоенно посматривали как на меня, так и на дракона. За всю дорогу к центру деревни я увидела только трех женщин с такими же, как у меня, глазами. Видимо, у клана Хадже золотоглазые девочки рождались редко. Об этом Дже Хён не сказал.

Дже Хён! Надо переучиваться и звать его так, как положено. Как правильно. Раз уж скоро мы пойдем разными путями…

Ким Дже Хён. Мой враг. Воин клана Ган Ён.

Но враг ли?..

В центре деревни у единственного ханока с черепичной крышей нас уже поджидали. Я осторожно скользнула взглядом по маленькой толпе: пятеро мужчин и одна женщина. Одеты они были просто и непримечательно. Добротная ткань, удобные вещи, как и у всех в деревне, без вычурности и разноцветья, каким пестрели жители городов. Мы с драконом на их фоне в своих запыленных и пропитанных потом ханбоках выглядели немного странно, но при этом излишне нарядно.

Женщина окинула меня презрительным взором и зло сжала челюсти. Я не могла ее слышать, но мне показалось, что она негромко фыркнула.

Интересно, кто она? И почему в чертах ее лица мне видится что-то знакомое? Может быть, она мне родня? Это оказалось бы вполне логично, несмотря на реакцию женщины…