– Нет, – покачал он головой испуганно, но решительно. – Нет, она только моя!

Он резко отвернулся и спрятал пластину в сейф. Ей стоило большого труда не сорваться с места, не кинуться на него, не выхватить из его рук эту вещь силой, кусая, колотя, царапая. Она сжала кулаки, усилием воли сдержав свой безумный порыв, только глаза выдавали ее чувства. Он захлопнул сейф и повернулся к ней.

– А теперь, – сказал он негромко, но твердо, – ступай и забудь сюда дорогу, забудь все, что ты здесь видела. Она никогда не будет твоей.

Мери сглотнула комок в горле, чтобы не выплюнуть в рожу этому старому мерзавцу единственное слово: «будет». Нет, сказала она себе, я подожду. Теперь уже недолго. Она через силу улыбнулась и провела рукой по глазам, затем тихо ответила:

– Хорошо. Я не знаю, что нашло на меня. Простите. Я все забуду.

Как трудно ей было это говорить! С каким удовольствием она вцепилась бы ему в рожу! Но она это сказала. А он поверил или сделал вид, что верит. Он кивнул, подошел и почти нежно провел рукой по ее плечу.

Потайная дверь закрылась за ними.

* * *

Весь год до этого памятного дня в американских газетах систематически появлялись статьи о загадочном проклятии индейской пластины. Сколько их было, пожалуй, не смогла бы сказать даже Мери, хотя все эти публикации оплачивала она.

В них говорилось о том, что проклятие Жреца настигало и настигает всех владельцев этой реликвии, независимо от того, владели ли они раритетом полностью или только его частью. Таинственный Жрец Смерти, вершащий правосудие исчезнувшего индейского племени, всегда действовал в этих статьях одинаково. Историю этого Жреца Мери придумала сама, по крайней мере ей казалось, что это было придумано ею – она мало читала, хотя у нее и было смутное ощущение, словно нечто подобное она где-то слышала. Впрочем, в мире все так или иначе повторяется. Ей не было дела до того, первая ли она изобрела этого монстра, вон в Голливуде их штампуют тысячами и на любой вкус, а такими легендами с непременным воплощением проклятия так или иначе окружены почти все реликвии, тем более – ритуальные.

А ее Жрец Смерти был воплотившимся Роком, он уничтожал владельцев раритета, не оставлял никаких следов, но прежде, чем свершить свое правосудие, всегда посылал своим жертвам письма с угрозами, с требованиями вернуть пластину на землю индейцев. В статьях даже воспроизводились эти письма. Их текст, конечно, не менялся, достаточно было одного повторения своего требования, упоминания об угрозе, нависшей над владельцем, о проклятии, которое настигнет всех воров. Последний штрих – иероглифическая подпись.

Все газеты и журналы, которые Мери смогла купить, дружно вещали о том, что случалось с каждым из владельцев золотой реликвии вплоть до наших дней, и все они предупреждали ее нынешних владельцев, мол, остерегайтесь, быть может, Жрец Смерти вновь объявится…

Мистер Уортингтон тоже получал письма. Они точь-в-точь повторяли текст приведенных в прессе посланий таинственного Жреца. Поначалу он думал, что это чья-то шутка, и даже догадывался, чья, но только вот… Но только вот письма стали приходить раньше, чем начался газетный бум.

Мери продолжала его навещать, она по-прежнему была с ним мила и ласкова, и вскоре его сомнения исчезли. Нет, она не могла быть причастной к этому, решил мистер Уортингтон, но тогда, когда он потерял бдительность, его настиг Жрец Смерти.

Никаких следов насильственной смерти. Ничего не исчезло из коллекции, ничего, что могло бы навести полицию на верный след. Ни-че-го. Она нашла отличного исполнителя. Но вот только пластины в сейфе он не нашел. Она исчезла. Куда?

Мери металась, как раненый зверь, выходит, все было напрасно? Выходит, год пропал даром? Выходит, мерзкий старикашка ее перехитрил?

Наследником оказался двоюродный племянник, ничем, кроме бейсбола, не интересующийся оболтус. Он за полцены продал пластину, обнаруженную в сейфе одного из банков. Она ликовала. Нет, нельзя описать, что она чувствовала, проводя пальцем по таинственным знакам и рисункам, выбитым на золоте!

А в американской прессе тем временем начался новый бум – Жрец Смерти вновь искал жертву.

* * *

Примерно через год нашелся владелец и второй части пластины.

Здесь все было несколько интереснее, по крайней мере она сама так считала. Вторым владельцем оказался соотечественник, некто господин Проханов, чьи предки перебрались в Америку несколько поколений назад; он купил свою реликвию на одном из аукционов еще двадцать лет назад. Поговаривали, будто прежний владелец как-то нехорошо кончил, но сам мистер Проханов не был человеком суеверным, а потому не верил во все эти сказки об индейском проклятии. Хотя, конечно, его мнение несколько изменилось после того, как он начал получать таинственные письма, автор которых подписывался Жрецом Смерти.

Мери решила не рисковать напрасно, она избрала метод кнута и пряника, с одной стороны, травя несчастного дядечку письмами с угрозами, а с другой – через подставных лиц предлагая избавиться от опасной реликвии и продать неизвестному коллекционеру, то есть ей. Однако мистер Проханов упрямился. Возможно, ему нравилась эта игра со смертью, ведь к тому времени он прекрасно знал, что не все истории о проклятии индейцев – сплошная выдумка, чего, например, стоила история мистера Уортингтона? Но все же старикашка сдаваться не желал. Пришлось пойти на крайние меры.

Через своих осведомителей Мери удалось узнать, что мистер Проханов долго охотился за одной египетской диадемой, которую как раз должны были выставить на ближайшем аукционе. Даже начальная цена этой безделушки была довольно внушительной, и, признаться, мало кто из круга коллекционеров хотел заполучить раритет, но Мери захотела. Для того, чтобы найти деньги на эту покупку, ей пришлось пойти на одну крупную, хотя и далеко не честную сделку, в которой она выступила посредником – речь шла о больших комиссионных и о наркотиках. Ей удалось разбогатеть на несколько миллионов долларов, а значит, получить деньги для воплощения своего плана.

Она знала, что мистер Проханов давно не так богат, как привык себя считать, и знала, что он втайне надеялся быть единственным покупателем диадемы. Она задумала перебить ему покупку, а затем поменять ее на интересующую ее пластину. Однако получилось не совсем так.

Старик довольно долго торговался с ее подставным лицом, все накидывая и накидывая цену. Мери с удивлением наблюдала за торгом, прикидывая, на какие, собственно, деньги он собирается купить лот? А затем ей в голову пришла новая великолепная идея – разорить упрямца. Она незаметно передала записку мистеру Питту, своему представителю, и велела ему торговаться до последнего, а Проханов, поддавшись азарту, все упорствовал. Наконец, взвинтив цену и прикинув, что дело свое она сделала, Мери подала знак Питту – кончай.

Минуту, только одну минуту лицо старика сияло счастьем обладания диадемой, а затем до него дошел весь смысл его положения. Цена лота, выросшая за время двадцатиминутного торга до запредельных высот в несколько десятков миллионов, повергла несчастного в такой шок, что смотреть на него было просто жаль. Мери отвернулась. Проханов был разорен.