— В Лондоне ко мне возвращалось зрение.

— Неужели? И сейчас ты можешь видеть? Как чудесно. Я так рад за тебя...

— Нет! Я не могу видеть! Но мне очень нужно. Во что бы то ни стало. Прямо сейчас мне необходимо вернуть способность видеть. Пожалуйста! Пожалуйста, помоги мне найти причину, вызывающую мою слепоту, чтобы я могла знать ее и вернуть зрение навсегда!

В ответ — тишина. Она почти слышала, как в нем борются профессиональное любопытство и желание помочь хорошей знакомой, с одной стороны, и желание не обидеть жену, жаждущую уехать в отпуск, с другой.

Тогда она сказала слова, которых пыталась избежать, которые клялась не произносить.

— Орион, я официально нанимаю тебя в качестве психотерапевта. И ты никого не поставишь в известность о том, что я тебе скажу. — Прежде, чем он смог возразить, она поспешила продолжить: — Я видела, как убили маму. Я единственный очевидец. Мне крайне необходимо вернуть зрение!

— Ты видела убийцу? — От потрясения он перешел на шепот. — Кто еще знает об этом?

— Только Скотланд-Ярд. И ты. Пожалуйста. Отложи поездку на несколько часов! Я оплачу все...

— Джулия! — оскорбился он. — Я не хочу твоих миллионов. Если я сделаю это, то только потому, что тебе это очень нужно. А я психолог.

Опять пауза. Она ничего не говорила, надеясь, чувствуя, что теперь давить на него уже не нужно. Он сказал:

— Я не знаю, чего мы сможем добиться, но вечером я займусь тобой. Судя по всему, ты готова работать и добиться успеха. Эдда, конечно, будет недовольна, что мы откладываем отъезд на завтра. Может быть, когда мы вернемся, ты дашь нам маленький концерт здесь, в гостиной. Для Эдды и меня. Романтический. Я попрошу ее зажечь все высокие свечи, и мы откроем хорошую бутылочку «Пино-нуар». Такой вариант тебе подходит?

— Орион! Как мне отблагодарить тебя? Я сейчас поднимусь.

— Дай мне пять минут. Сначала я должен убедить Эдду не разводиться со мной.

Ощупывая предметы вокруг, Джулия прошла кабинет матери и открыла дверь. С неприятным удивлением она почувствовала присутствие Нормы справа от себя, а затем ощутила запах ее духов. Она повернулась к своей новой помощнице:

— Я собираюсь привести себя в порядок. Норма. Затем мне нужно будет, чтобы вы проводили меня наверх, в квартиру моего друга.

— Разве вы не устали? — Майя постаралась, чтобы в голосе звучала озабоченность, беспокойство за Джулию.

— Конечно, устала.

— Тогда вам лучше остаться здесь. Вы сможете отдохнуть. Вы ведь прошлую ночь совсем не спали. Я приготовлю вам что-нибудь поесть. Думаю, вам вовсе не хочется никуда выходить.

И снова образ кошки возник в голове у Джулии. Но теперь дело было не в манере двигаться — у нее возникло представление о кошке, сидящей на камне и внимательно следящей, чтобы ее котят на лугу никто не обидел. Это раздражало.

— Я понимаю вашу заботу. Но в ваши обязанности не входит защищать меня от себя самой. Я ожидаю от вас помощи в том, о чем я попрошу. Вот и все. — Она помедлила, уловив сварливость в собственном голосе. — Извините. Я не только устала, но и раздражена. Но я все-таки иду на встречу с другом. Когда я умоюсь, вы можете проводить меня наверх.

За спиной у нее зазвонил телефон. Она повернулась к аппарату, но Норма — юркая, быстроногая кошка — промчалась мимо нее, чтобы схватить трубку.

* * *

17.32. СУББОТА

АВТОСТРАДА В ШТАТЕ НЬЮ-ДЖЕРСИ

Сэм Килайн только что въехал в промышленный центр штата Нью-Джерси, где нефтеочистительные заводы расцвечивают ландшафт на манер многолетних трав, а загрязнение окружающей среды воспринимается так же спокойно, как наступающая зима. Он без особых проблем доехал сюда из Вашингтона. Дозвониться до Джулии Остриан по сотовому не удалось. Вначале не было никакого ответа, а затем линия была занята.

От запаха серы свербело в носу. Наступил вечер. Пока машина мчалась по скоростной магистрали, он сосредоточился на предстоящем разговоре с Джулией. Вопросы складывались у него в голове один за другим, как колода карт. Он нажал кнопку повторного вызова на мобильном. Сердце забилось сильнее, когда на этот раз ему удалось дозвониться.

— Квартира Острианов.

Женский голос не имел ничего общего с его представлением о голосе Джулии Остриан. Так могла ответить консьержка или горничная.

Он решил рискнуть. Если он назовет ее «Джулия Остриан», а не просто «Джулия», то женщина у телефона подумает, что он не знает знаменитую пианистку и не даст ему говорить с ней.

Он сказал:

— Могу я поговорить с Джулией? — У него возникла идея. — Я старый друг Дэниэла Остриана, ее деда.

Не совсем правда, но и не полная ложь.

— Вы звоните слишком поздно. Она сейчас уходит...

На заднем плане женский голос спросил, кто звонит.

— Передайте ей, что я не отниму много времени, но думаю, что ее дед был бы рад моей встрече с ней, — это уже была самая наглая ложь. — Я мог бы прийти в любое время сегодня вечером или завтра. Как ей удобно. Но сегодня вечером для меня было бы лучше.

Женщина неохотно повторила сказанное им. И тогда он услышал ответ, на который надеялся. От волнения стук сердца стал отдаваться в ушах.

— Мисс Остриан говорит, что сможет принять вас сегодня в семь часов, — сказала ему женщина. — Вас устраивает?

Он ответил, что да.

* * *

5.40. СУББОТА

НЬЮ-ЙОРК

Джулия стремилась встретиться с Орионом Граполисом, но вместе с тем у нее были причины нервничать и чувствовать себя вероломной. Три года с ней работал прекрасный психиатр, терпеливо пытавшийся помочь ей победить страх перед зрителями, чтобы вернуть зрение, но его диагноз, похоже, был ошибочным. Не зрители, а что-то другое заставляло ее слепнуть. Она постаралась отбросить мысль о предательстве. Просто ей срочно требуется помощь.

Проходя вслед за Нормой через вестибюль здания, она, как экскурсовод, рассказывала ей, где находятся навесы и деревянные детали ручной работы, где гладкий итальянский мрамор выложен в виде черных и белых прямоугольников и где находятся изящные панели из флинтгласа. Образы возникали у нее в голове автоматически, без раздумий.

Когда они поднимались в лифте, Норма спросила:

— Как вы это все помните?

— Я мысленно вижу это. Почти как фотографии. Таким же способом я запоминаю музыку — буквально вижу ноты на нотном стане, хотя я могла никогда и не видеть записи пьесы.

— У вас необычная память.

Они остановились на четвертом этаже.

— Нам нужна квартира 4-А, — сказала Джулия.

Она могла «видеть» и планировку — три спальни, четыре ванные комнаты, кабинет, гостиная и кухня. Когда Орион и Эдда Граполис переехали сюда, им пришлось пробивать дополнительную дверь прямо в коридор, ведущий в кабинет Ориона, чтобы его пациенты могли приходить и уходить, не заходя в квартиру.