перед моими глазами — это яркие лампы на потолке, которые через секунду перекрывает лицо Воронцова. Я ловлю его чёрный взгляд, а после погружаюсь в темноту.

Глава 42

Глава 42

Глеб

Лицо Александровой стремительно бледнеет. Я успеваю подхватить девушку за мгновение до того, как она падает на пол прямо на пороге магазина.

– Твою мать! – выплёвываю машинально, схватив Инну на руки и прижав к своей груди.

– Нужна помощь? Может быть скорую вызвать? – к нам тут же побегает обеспокоенная продавщица, очевидно, из цветочного отдела, и окидывает тревожным взглядом Александрову.

– Всё в порядке. Я сам справлюсь. Девушка беременна, и ей бывает плохо.

Продавщица коротко кивает.

– Да, понимаю. У меня так же было в первую беременность. Все девять месяцев в обмороки падала. Что только мне не прописывали – толку ноль. Лишь после родов состояние нормализовалось. Возможно, у вашей жены то же самое.

Намеренно игнорирую слово «жена», которое ощутимо царапнуло слух. Разубеждать я всё равно никого и ни в чём не собираюсь, так что наплевать, что там решила продавщица. Больше меня беспокоит состояние Инны.

Чёрт возьми, она же нормально себя чувствовала весь день! И вот опять упала. Я ведь говорил этой дурочке дома сидеть, но она же попёрлась на работу, да ещё и спорила со мной, что всё будет нормально.

Крепче прижав Инну к себе, я выхожу из магазина на улицу, направляюсь к ближайшей лавке и сажусь на неё вместе с девушкой на руках.

Скамья сырая, отчего брюки мгновенно мокнут.

Я осторожно отвожу волосы Инны в сторону и пальцем прощупываю пульс на шее. Снова частит.

Всё это дерьмо мне совсем не нравится. Какого хрена этим врачам платят деньги, если они ничем не могут помочь?! Только, млять, бестолковые рецепты выписывают.

– Инна? – зову девушку, проведя ладонью по щеке.

Она не приходит в сознание и, кажется, становится ещё бледнее.

Это чертовски плохо. Надо бы дойти до дома и вызвать всё-таки скорую. Мало ли почему она упала.

Чувство вины невольно сдавливает нутро, потому что я не могу игнорировать тот факт, что Александрова не хотела идти в магазин и настаивала на том, что сильно устала. Нахрена я вообще её с собой потащил?! Проводил бы до дома, а в магазин бы сам сходил. Чёрт знает, почему мне хотелось, чтобы она выбирала продукты вместе со мной. Возможно, если бы она не пошла, то и не упала бы. Хотя, с другой стороны, Инна и в подъезде и в квартире могла бы отключиться. Сейчас я, во всяком случае, рядом.

Бесит, что если ей станет плохо дома, то у меня даже ключей от квартиры нет, чтобы зайти и оказать ей помощь как можно скорее. Надо исправить этот момент.

До подъезда доношу Александрову довольно быстро – она лёгкая просто звездец. Как будто не ест вообще ничего. Ну и сегодня в ресторане было ясно, что ест Инна действительно очень мало.

Тяжесть её веса я начинаю ощущать только после двух пролётов лестницы. Сраный пятый этаж. Ну, неужели не нашлось квартиры пониже? Или хотя бы в доме, где есть лифт? Рожать она собралась. Сама как ребёнок!

Пару раз пока мы поднимаемся, Александрова открывает глаза, смотрит на меня затуманенным взглядом, что-то пытается сказать и закрывает снова.

Ну, серьёзно, это нихрена не нормально, что её постоянно так выключает, либо полоскает. Надо с этим что-то делать, пока всё не закончилось печально.

От мысли, что Инна может потерять ребёнка, меня передёргивает. Нет, я этого не допущу. Даже если придётся купить врача и поселить его жить рядом с девушкой.

Кое-как достаю ключи из сумки Александровой, после чего открываю дверь и заношу Инну в квартиру. Прямо в обуви прохожу в комнату, осторожно кладу девушку на кровать и сразу же тянусь к телефону, чтобы вызывать скорую.

Дыхалку немного сбило и руки затекли пока поднимался. И это я – здоровый мужик. А она, чуть что сознание теряет, но с пузом собралась на пятый этаж таскаться и ребёнка потом таскать.

Ненормальная.

Быстро объясняю ситуацию диспетчеру скорой и диктую адрес, после чего снова перевожу взгляд на Инну. Лицо таким же цветом, как и простыня. Даже смотреть страшно.

Млять! И как вот её оставлять тут одну?!

В ожидании скорой помощи решаю снять с девушки верхнюю одежду и обувь.

«Твою мать, Александрова, какая же ты проблемная!»

Обхватив девушку за талию, чуть-чуть выгибаю её и стягиваю с плеч куртку. Небрежно отбрасываю вещь в сторону, после чего принимаюсь за сапоги. Когда мои пальцы касаются щиколоток, Инна вздрагивает. Мой взгляд инстинктивно стекает к её лицу, но девушка по-прежнему без сознания. И дышит как-то тяжело.

Чёрт, ещё и шмотьё нацепила дурацкое! Блузка узкая, юбка ещё хлеще. Она сегодня в офисе когда над столом нагнулась, я чуть не охренел, потому что это ни черта не одежда для беременных. И беременные вроде не должны выглядеть так… Так, млять, что слюни во рту собираются!

– Глеб Викторович… – хрипит Александрова, еле шевеля бледными губами, когда я кладу руки на пуговицы блузки. – Что… вы делаете?

– Скафандр с тебя снимаю. Очнулась? – осторожно расстёгиваю первую пуговицу, затем вторую.

Костяшки пальцев невольно касаются груди девушки. Я шумно сглатываю и продолжаю раздевать Инну, которая то приходит в себя, то отключается.

– Не нужно… Я сама… – шепчет, на миг распахнув ресницы.

– Успокойся. Я просто хочу, чтобы тебе стало легче. Сама ты сейчас вряд ли на что-то вообще способна, Александрова.

Она тихо вздыхает и слегка выгибается под моей рукой. Видимо, хочет повернуться или сбросить мою ладонь, но сил не хватает. И выходит абсолютно не то… Мои пальцы в итоге тесно прижимаются к мягкой полной груди девушки.

Я делаю шумный вдох через нос и зажмуриваю глаза, но они будто сами собой распахиваются и упираются взглядом в бело-розовое полупрозрачное кружево, обтягивающее плавные изгибы полушарий. И, возможно, в каком-то бреду я чуть смещаю руку, будто невольно, пока не касаюсь пальцами твёрдого соска, выпирающего под мягкой кружевной тканью белья.

Глава 43

Глава 43

Глеб

Во рту мигом пересыхает.

Вдохнув поглубже, убираю руку и зажимаю пальцами переносицу. Какое-то время не двигаюсь и стараюсь не смотреть на Александрову. Всё как-то слишком резко изменилось. Ещё недавно Инна меня только раздражала,