– Вы знаете, ректор, что в этом здании один лишь я и имею право почти на все.

Засмеялась в голос, извиваясь на его руках. Краем глаза заметила, как деканы грузили пятерых бездыханных ребят на аэроносилки и следовали за ними. Тим же покидал злополучную комнату со мной на руках.

– А вот и нет! Никто ни на что не имеет право! Драконов устав какой-то все рассудит. Мне тут один блондин на ушко шепнул, что только древняя книженция, или что там он из себя представляет, может рассказать, что к чему.

Неожиданно несущий меня мужчина резко затормозил. Очевидно, что случилось это потому, что мой дедуля встал как вкопанный. Всмотрелась в его глаза. Черные-пречерные. Стало до жути любопытно:

– А я теперь одаренная, да? Что, тоже глазищи темные на пол-лица? Люблю голубой! Верните мне голубые жутко красивые прозрачные глаза! Заберите драконов Дар!

Орала что было мочи. Стала извиваться, а потом поняла, что раз я одаренная, то могу воспользоваться своим преимуществом. Зачем мне все эти люди? Родня! Тоже мне.

Полоснула всех вокруг Даром. Руки Тима разжались, и я рухнула на холодный кафель.

– Ауч!

Встала, покачиваясь, отряхнулась. Видок, несомненно, еще тот. Но мне срочно нужно зеркало! Где мое зеркало?! Сделала пару шагов вперед на трясущихся ногах.

Огляделась, но никого, кроме застывших людей вокруг, не увидела.

– Сапфир надо было брать! У нее наверняка с собой есть косметичка! Как же тяжело идти, сил совсем нет, где там моя девочка?

Закрыла глаза и мысленно прокралась к Вите. Та спала мертвым сном. Непорядок! Она пропустит все самое интересное!

– Встааавай! Вставай и тащи свою драконью задницу сюда!

Сосредоточилась и отослала ей импульсы Дара. Они мгновенно пробудили моего побратима, и та с ревом бросилась мне на помощь. Минута, другая, и вот уже окно передо мной разлетается в щепки.

Меня сносит этой волной, но кое-как поднимаюсь. Перед глазами все плывет. Вита, мне надо к ней. Потянулась к моей девочке и шагнула вперед. Упс, кажется, это был конец пола.

Полетела вниз, даже не успев крикнуть. Мгновение, и меня подхватила темная тень. Почувствовала такое знакомое и родное чувство полета. Нежно погладила Виту по загривку:

– Милая моя девочка! Эти гелиды не сделали тебе больно? Пойдем отсюда, а? Полетели домой? Меня здесь убить хотят! Представляешь?

Вита рванула к границе Академии. Мои глаза же заволакивал густой туман. Как невесомо, странно. Но так хорошо лежать на родной душе. Пусть и чешуйчатой. Только что-то холодно…

В этот момент нас тряхнуло, словно дракон налетел на невидимую стену. Не удержавшись, хотя кому я вру, я просто лепешкой лежала сверху нее, соскользнула вниз.

Очередное падение. Только теперь не было сил ему сопротивляться. Глаза окончательно заволокло туманом, и сквозь него на границе сознания я заметила яркую вспышку золотого света…

Я умерла? Не знаю. Возможно. Но я же думаю? Думаю, значит, существую. А если попробовать открыть глаза?

Распахнула их резко и села в кровати. Даже голова не закружилась. Картина передо мной была четкой и яркой. Но от этого не менее удивительной. Пришлось моргнуть пару раз.

Не знаю, как насчет жива-мертва, но спятила я точно. Иначе как объяснить то, что я не лежу на кровати, а парю в черном коконе, сплетенном из Дара? Судя по всему, дедушкиного Дара, ибо он тянулся именно от него.

Справа от деда сидела… Зои? Она мешала какие-то настойки и перебирала склянки. На полу штабелями лежали пятеро уже знакомых парней. Их расположили на невысоких аэроносилках. Выглядели они намного лучше. Над ними хлопотала седая женщина с черными глазами. Она промакивала раны и словно источала Дар. Тоже черный. Чудо-женщина! Так быстро поставить парней на ноги!

В углу переговаривались два декана. Они еще не увидели, что я очнулась. Хмурились и всплескивали руками. Судя по желтоватой дымке, разговор был конфиденциальным.

Упс. Надеюсь, мой декан не помнит, чем мы с ним занимались на отработке, ну, точнее, он занимался…

Рядом с дедом стоял академик Ксавье Монтесорри. Он тоже не бездействовал, оплетая и ректора, и меня едва заметной зеленоватой паутинкой. Что-то выяснял. Предупредила:

– Академик Монтесорри, святыми правящими клянусь, я сдала всю запрещенку. Больше нет ничего.

Он ойкнул, паутинка лопнула, дед напрягся, и я шлепнулась на пол, больно отбив задницу. Ну вот, снова увечья! Одни беды от этой Академии…

– Можно было бы и понежнее, а то мне и так досталось.

– Адептка Сицил, вы самая невероятная девушка, что здесь училась когда-либо. Скажите, вы ведь читали договор на обучение, прежде чем его подписывать?

Договор. Договор… Ааа, договор!

– Это та прозрачная странная переливающаяся бумажка, которую мне подсунули перед вступительным испытанием? Конечно, нет! Смысл читать, если все равно ничего не изменишь.

– Ну, например, чтобы быть в курсе, что до окончания обучения покинуть стены Академии ни вы, ни ваш дракон не сможете.

Посмотрела на академика как на имбиала. В смысле не смогу? А в Ихтрамар мы летали с Тимом как? Находясь в Академии? Скептически изогнула бровь.

Дед к тому моменту приподнялся, заохал и, гневно взирая на меня, процедил:

– Свалилась на мою голову! Хуже матери. Святые правящие, как в моем роду могла появиться такая женщина?! За что мне это наказание?

– За грехи, дедушка, за грехи. Например, за то, что бросили собственную внучку гнить в обсервации для сирот при полном наборе живой родни.

Он раздул ноздри и уже собирался что-то ответить, как Ксавье, стоящий рядом, опустил тому на плечо свою руку. Он посмотрел на него так проникновенно, что стало даже немного стыдно. Лишь на мгновение.

– Друг мой, прекрати провоцировать свою юную родственницу. Прекрасно же знаешь о некоторых особенностях проявления Дара. А в ее случае все многократно умножается.

Так. И что это значит? Информация явно актуальная. Поэтому невинно поинтересовалась:

– Академик Монтесорри, что вы имеете ввиду? Со мной что-то не так? Летать начну? Ядом брызгать против ветра?

Тот широко улыбнулся, а к нам присоединились еще и деканы. Помимо них в углу комнаты заметила вера Радео со своей верной ключницей. Он колдовал над странным квадратным ящиком и бубнил под нос ругательства, подбирая ключ за ключом к замочной скважине.

Присмотрелась к Ремолиусу. Вроде все неплохо, признаков готовности убиения меня не проявляет. Значит, не помнит или делает вид.

– О нет, дорогая адептка, дело в том, что чем старше человек, у которого открывается Дар, тем сильнее побочный эффект. Так называемая болтливость. Иначе говоря, некоторое время вы будете нам заявлять все, что приходит в вашу чудесную кудрявую головку. Хотя отмечу, что уже стало намного лучше. В первые минуты вас вообще было не удержать. Зеркало не подать?