И еще о самолете и жене маршала. Из показаний старшего адъютанта маршала подполковника Г.А. Валюшкина: «Маршал Кулик вылетел в Ростов из Москвы 11 октября 1941 г. и находился там до 9 ноября, после чего мы полетели в Краснодар... (Здесь видим разночтения: если маршал вылетел из Москвы 11 октября и в тот же день прилетел в Ростов, то почему Н.Н.Санадзе упоминает об организации его питания с 9 октября, т.е. двумя днями раньше? — Н. Ч.). Вместе с председателем облисполкома (так в тексте. — Н. Ч.) Тюляевым и своими адъютантами майором Конашевичем и ст(аршим) лейтенантом Новиковым маршал поехал в Тамань и далее в Керчь, а я 10 ноября по распоряжению Кулика Г.И. на его самолете (который был за ним закреплен из ГВФ еще в Москве и на котором мы летели из Москвы) полетел в Свердловск.

В Свердловске находилась в то время эвакуированной жена маршала и моя семья. Посылая меня в Свердловск, маршал разрешил мне побыть у своей семьи дня три, а потом возвратиться самолетом же в Краснодар и привезти туда жену маршала...

Когда я летел из Краснодара в Свердловск, то маршал просил предоблисполкома Тюляева послать что-нибудь туда своей семье, что Тюляев и сделал. В самолет ко мне было загружено 7 ящиков яблок, ящик колбасы, 2 ящика кефали, мука, крупа, масло, сахар и еще ряд продуктов. Какова была стоимость этих продуктов, я не знаю, не знаю также, платились ли за них деньги. Отправку по указанию Тюляева производил некто Санадзе, какой-то работник военторга...»[102]

С подполковником Валюшкиным все ясно. А чем же занимались В Ростов и Краснодаре другие адъютанты Г.И. Кулика, в частности майор М.Е. Конашевич? Да тем же самым, что и Валюшкин, — добывали, грузили и везли семье маршала продукты — отборные, качественные и в большом количестве.

Кроме самолета, в «хозяйстве» Г.И. Кулика находился и вагон, который использовался по его распоряжению. Из показаний майора М.Е. Конашевича: «Никакихзакупок (выделено мною. —Н.Ч.) продуктов для маршала в Краснодаре я не производил, но знаю, что в бытность там маршал вел разговор с председателем крайисполкома Тюляевым, чтобы он отпустил продуктов для него. Разговора при этом об оплате не шло, на просьбу Кулика Тюляев лишь ответил «организуем», поэтому когда маршал, окончив дела в Краснодаре, улетел в Москву, а я сюда возвратился с вагоном. По распоряжению Тюляева он был для Кулика загружен продуктами: муки белой 3 мешка стандартных, по мешку риса, гречневой крупы, ящиков 40—50 мандарин, свыше 1000 шт. лимонов, орехов 5 мешков, коньяку 200 бутылок, портвейна 100 бут., шампанского 10 бут., колбасы украинской килограммов 40—50, копченой колбасы столько же примерно, сахару мешок. Баранины и свинины точно не знаю, но не меньше 200—250 кг, икры зернистой 18 банок, паюсной — кило 20—25, рыбы кефали 2 ящика, консервов свыше 100 банок, сала более 50 кг. Кроме того, были конфеты, чай. Компоты разных сортов, варенье — килограммов 40 и прочие продукты, в общем вагон был загружен почти полностью...

Я привез их все полностью в Москву, доложил об этом подробно маршалу, и по его указанию продукты перевезены на квартиру к нему и пошли в личное пользование»[103].

Комментарии, как говорится, излишни! Моральная нечистоплотность этого «большого» начальника (член ЦК ВКП(б), депутат Верховного Совета, Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, заместитель Наркома обороны) налицо. А вот что касается степени личной вины Г.И. Кулика в сдаче Керчи, то так ли она велика? Могли он в сложившейся в то время обстановке что-то изменить в лучшую сторону и удержать Керчь и прилегающие районы? Соответствуют ли предъявленные ему обвинения степени тяжести его вины и наказания?

В период реабилитации Г.И. Кулика в середине 50-х годов прошлого века по просьбе Главной военной прокуратуры сотрудники Генерального штаба Вооруженных сил СССР провели анализ Керченской операции и вынесли свое заключение (от 5 ноября 1956 г.), которое в сокращенном виде приводится ниже:

«1. Обстановка и ход событий на Керченском полуострове.

6 ноября 1941 г., т.е. после того, Как противник начал наступление на Севастопольском и Керченском направлениях, командующий войсками Крыма вице-адмирал Левченко и секретарь Крымского обкома партии Булатов доносили о том, что положение в Крыму исключительно тяжелое и даже катастрофическое, особенно на керченском направлении. Они докладывали, что их резервы исчерпаны, винтовок и пулеметов нет, маршевые роты прибыли без вооружения, дивизии, отходившие на керченском направлении, имели по 200—300 человек, в связи с чем решением командования Керченской армейской группы остатки 271, 276 и 156 с(трелковых) д(ивизий) были сведены в одну 156 стрелковую дивизию.

В такой обстановке Военный совет войск Крыма считал, что имеющимися в его распоряжении силами удержать Керчь невозможно, и просил Ставку усилить это направление дополнительно двумя дивизиями или же решить вопрос об эвакуации войск из района Керчи. Однако, независимо от этих донесений командование войсками Крыма в своей директиве № 1/0028 от 8.XI.41 г. требовало от войск прочного удержания керченского и севастопольского плацдармов.

9 ноября 1941 г. под воздействием превосходящих сил противника войска Керченского направления оставили позиции Турецкого вала и продолжали отходить в восточном направлении на Керчь. В этот день командующий Керченской армейской группой генерал-лейтенант Батов по прямому проводу сообщил представителю Генерального штаба генерал-майору Вечному, что из-за недостатка сил войска сплошного фронта не занимали, а удерживали лишь отдельные опорные пункты и узлы дорог. 302-я горнострелковая дивизия, предназначенная для усиления, еще не прибыла, с боеприпасами в войсках плохо, транспорты из Новороссийска подходят медленно, снаряды в район Керчи подвозят на самолетах.

9 ноября 1941г. из Севастополя в Керчь прибыл штаб войск Крыма во главе с вице-адмиралом Левченко для руководства боевыми действиями на Керченском полуострове.

10.XI.41 г. начальник штаба войск Крыма генерал-майор Шишенин доносил в Генеральный штаб по прямому проводу о том, что дивизии керченского направления малочисленны, небоеспособны, деморализованы, измотаны непрерывными боями и что одним полком, прибывающим из Тамани, в данной обстановке восстановить положение и вернуть Турецкий вал — задача явно непосильная.

В течение 11 и 12 ноября противник силами трех пехотных дивизий и одной кавалерийской бригады, в составе которых с учетом возможных потерь могло быть не менее 30—35 тысяч солдат и офицеров и более 1000 орудий и минометов, продолжал теснить наши части и подошел непосредственно к окраине города Керчи. Войска Керченской армейской группы (51-я армия в составе 106,156, 320 сд и 9-й бригады морской пехоты) продолжали отходить на восток к г. Керчь.

По донесениям и докладам командования и штабов войск Крыма и Керченской армейской группы, в перечисленных соединениях, действовавших на керченском направлении, было не более 2000 человек боевого состава. Два стрелковых полка 303-й горнострелковой дивизии, последовательно прибывшие на полуостров и 12 ноября введенные в бой, изменить обстановку не смогли. Резерды вновь были исчерпаны полностью.