В первый момент Савичев подумал, что зацепился за торчащий сук, мимо которого недавно проплывал. Эта неприятность с ним периодически случалась. Однако через несколько секунд рывки повторились: один, второй… И он вспомнил.

Он суматошно развернулся, задев ластом о дно и подняв муть, но сейчас беспокоиться о кристальности обзора следовало в последнюю очередь. Перво-наперво ему нужно не потерять направление, где остался катер.

Работая ластами изо всех сил, Митя рванулся к темнеющему на поверхности корпусу. Леонидыч его ждал и помог выбраться из воды.

– Быстрее, – командовал инспектор. – Пока не упустили.

Митя свалился на палубу, освобождаясь от лямок акваланга. Взревел мотор, взрыхляя воду. Катер присел на корму и начал разгон. Стена ельника слева двинулась и поплыла назад.

– Мелькнул на эхолоте, – объяснял Леонидыч, не сводя цепкого взгляда с водного пространства перед катером. – А потом и под водой его увидел. Метрах в пятнадцати от тебя проплыл. Здоровенный, собака!

Митя почувствовал, как кровь отхлынула от лица. В пятнадцати метрах!

– Где он сейчас? – промямлил он непослушными губами.

– Идет вдоль берега. Сейчас, правда, не вижу, но сидим у него на хвосте, зуб даю.

Катер летел вдоль зарослей камыша. Жаркий ветер хлестал по лицу и срывал капли с волос. Митя взволнованно оглядывал воду, но не видел ни единого признака существа, которое они преследовали.

– Что будем делать, когда догоним? – спросил он с опаской. Солнце нагрело прорезиненную ткань гидрокостюма, и Митя стащил верхнюю половину, оставшись в штанах.

– Сначала догнать надо, – ответил Леонидыч. – Эх, жаль, боеприпас не готов, а то бы жахнули. Такая возможность! Но, может, к логову приведет…

– А если он нападет на катер?

– Не нападет.

– А вдру…

Катер подпрыгнул на волне, и Митя чуть не прикусил себе язык.

– Вон он! – воскликнул Леонидыч, показывая вперед.

– Где? – Савичев вытянул шею, шаря глазами по волнам. – Не вижу.

– Да вон! Вон! На десять часов!

Митя проследил за вытянутым пальцем.

Рядом со скоплением камышей, выступая над поверхностью воды на пару сантиметров, мелкую рябь рассекал спинной гребень. Перед ним «галкой» расходились короткие полоски волн. Тянущийся позади кильватерный след делал отросток визуально длиннее, чем он был на самом деле. На безветренном участке и гребень, и оставляемый им след были хорошо заметны, а вот среди волн, обычных на Истре, Митя вряд ли бы различил их. Савичев закрылся ладонью от солнца, пытаясь разглядеть силуэт под водой, но мешали пляшущие на поверхности блики.

– Сейчас попробуем обогнать, держись, – предупредил Леонидыч, налегая на ручку дросселя.

Катер помчался быстрее. Митя вцепился в борт. Преследуемое существо он уже не видел – от тряски небо и водохранилище прыгали перед глазами. Но это неважно. Главное, чтобы фараончика не упустил из виду Леонидыч. Вся надежда на инспектора ГИМС, на его морской опыт и навыки по уничтожению огромных морских млекопитающих.

– Сейчас будет, – непонятно сказал Леонидыч, показывая куда-то вперед и влево. – Смотри! Смотри внимательно! Сейчас увидишь!

Митя крутанул головой, и почти в ту же секунду ровные заросли камышей разметало что-то большое, промчавшееся сквозь них. В раскрывшихся волнах блеснуло серебро чешуи.

– Черт возьми! – воскликнул Митя ошеломленно. – Что это было?

– На пути попался осередок. Отмель то есть. Вот и выпрыгнул.

– Какой крупный! Какой он крупный, боже мой!

– Огромный, – согласился инспектор. – Никогда ничего подобного не видел.

Катер шел параллельным курсом, держась несколькими метрами позади. Леонидыч правил судном, не глядя вперед, сосредоточив все внимание на едва заметном следе, скользящем по воде слева по борту.

– Он что-то тащит, – определил инспектор.

– Откуда вы знаете?

– Идет неровно. Как-то наискось.

Митя ничего не видел, но спорить с Леонидычем не стал.

– Вот что, – сказал тот после короткого раздумья, – впереди будет отмель. Можно попытаться прижать его к берегу. Если повезет, наехать и разрубить винтом. В крайнем случае – зацепить, ранить.

– А он катер не перевернет?

– Будем надеяться.

Мите не понравилось это заверение, но затевать спор с инспектором было не время.

Берег становился положе. Леонидыч потихоньку поворачивал руль, прижимая несущееся судно к камышам, сокращая расстояние до плывущего под водой чудовища.

– Давай, давай! – шептал он сквозь сжатые зубы. – Посоревнуемся, кто быстрее. И кто умнее.

Мотор заливался от рева. В лицо летели брызги. Под водой замелькали желтые пятна, указывая на приближение отмели. Митя с трудом понимал, где находится монстр, но, судя по напряженной фигуре Леонидыча и его взгляду, устремленному за борт, – где-то очень близко. В какой-то момент Савичев ощутил: от монстра их отделяет метр-полтора. Они идут вровень, и сейчас все решится.

Ожидание развязки затянулось. И когда Митя подумал, что ничего не случится, Леонидыч воскликнул:

– Держись!

И резко крутанул руль.

Мотор взревел. Нос катера развернуло в сторону берега. Секунда – и они вылетели на отмель, разбрасывая винтом пену. Катер налетел днищем на глинистый гребень и подпрыгнул. Митя не удержался на скамье и больно ударился коленом о дюралевую стойку корпуса. Пока он безмолвно извивался от боли, винт забурился в песок. Мотор тявкнул и смолк.

Катер застыл.

Схватив нож, Леонидыч одним прыжком перемахнул через борт и оказался в воде. Митя, держась за колено, предпочел остаться в сухом и безопасном кокпите. За Леонидычем можно было прекрасно понаблюдать и отсюда. К тому же он понятия не имел, что ему делать за бортом.

Леонидыч по колено в воде обошел катер, сжимая рукоять ножа обеими руками. Возле транца остановился и оглядел пенистую и взбаламученную поверхность вокруг мотора. Лезвие, сверкавшее под жилистыми кулаками, было готово в любой миг упасть и добить раненую тварь.

Через минуту инспектор опустил нож.

– Ушел, – расстроенно произнес он. – А я был уверен, что зацепил его. Дьявол!

Он хлестнул лезвием по воде.

– Это необычное существо, – заметил Митя, потирая коленную чашечку. – Возможно, его нельзя убить. Дед Матвей говорил…

– Устал я от дребедени, которую говорил Матвей! – неожиданно разозлился Леонидыч. – Пока я не видел ничего сверхъестественного!

– Но он исчез!

– Не исчез. Это я его упустил.

Произнесено это было непререкаемым тоном. Митя не стал спорить.