Воинственные христиане не привыкли, чтобы в их собственной стране им что-то приказывали. Возникший спор быстро перешел в потасовку. Один из христиан был убит. Им оказался телохранитель Пьера Амина, признанного лидера маронитов и отца Башира.

Христиане восприняли это как попытку покушения на своего лидера, находившегося в тот момент неподалеку на богослужении. Через несколько месяцев фалангисты напали на палестинцев в Восточном Бейруте. Еще через несколько месяцев палестинцы напали на фалангистов. Война началась.

Палестинские боевые отряды легко выбили слабую ливанскую армию из южной части страны. Тогда в Ливан вошли сирийские войска — под предлогом наведения порядка.

Обосновавшись на юге Ливана, палестинцы использовали его территорию для атак на Израиль, который отвечал немедленно и жестко. Причем страдали чаще всего ливанцы. Это привело к окончательному развалу центральной власти в Ливане.

К тому же сами христиане не были едины и периодически сражались друг с другом. Страна погрузилась в хаос.

— Палестинцы не хотят уходить из Ливана, — жаловался Башир.

Он говорил с Кристиной так, словно она представляла весь западный мир.

— Я не понимаю, почему мир не желает нам помочь? — продолжал Башир. — Палестинцы обучают в своих лагерях террористов со всего мира. Палестинцы как микробы: где они появляются, там начинает литься кровь.

Кристина с интересом смотрела на Башира. Она представляла его совершенно иным человеком. Она многое о нем знала, прочитав в своем кабинете в Кельне все, что о нем было написано.

Башир с детства имел неукротимый характер. В школе у него были постоянные неприятности, он не мог спокойно сидеть за партой. Закончить школу оказалось для него непростым делом.

Он мог запросто унизить и ударить человека, но с годами стал разумнее, научился сдерживать себя, старался не повышать голоса.

Башир начинал войну всего с пятьюдесятью бойцами, которых он перебрасывал из района в район, туда где фалангисты терпели поражение. Очень скоро старшее поколение признало его способность быть лидером.

Он и старался вести себя как хозяин столицы и страны. Открыл свой телевизионный канал и купил две радиостанции, одна из которых передавала только его любимую классическую музыку.

Башир старался даже контролировать цены в Бейруте. Каждый день его радиостанция передавала цены, установленные примерно на сто наименований товаров. Торговцы, которые нарушали правила, могли угодить за решетку.

Городские магистрали в Восточном Бейруте не справлялись с потоком машин, поэтому по приказу Башира устраивались стоянки, которые предоставлялись в пользование инвалидов — ветеранов его армии.

Башир следил за расписанием поездов и сам регулировал трудовые споры. Он не знал усталости и иногда бывал жесток и беспощаден.

Башир Амин рассказывал Кристи:

— Мои войска вынуждены были заменить государство, которое палестинцы разрушили вместе с сирийцами. Мы восстановим Ливан, когда удастся выбить из страны сирийцев и палестинцев.

— И все-таки я не могу понять, — сказала Кристина, — почему вы так ненавидите палестинцев?

На памяти Олега Червонцева заместителей резидента не убивали. Разведчики вообще не нападают друг на друга. Это глупо и себе дороже. Значит, Федоровского убили террористы?

Червонцев с тоской представил себе, сколько неприятностей его ждет. Сегодня он весь день проведет у шифровального аппарата, отвечая на запросы центра и объясняя, почему резидент игнорировал предупреждение о возможности терористических актов.

Москва пришлет людей, чтобы провести расследование. Заодно они захотят проверить, как работает резидентура. В любом случае с резидента взыщут за неспособность обеспечить безопасность личного состава. Резидент полный хозяин у себя в резидентуре, но он и отвечает за все.

«Черт бы подрал этого Федоровского, — подумал Червонцев, — и дня не проработал, а столько проблем устроил!»

Встречать Игоря Мокеевича Федоровского послали вчера Вострухина. Федоровский прилетел без жены, объяснил, что она присоединится к нему попозже, когда завершит дачный сезон и сдаст внуков молодежи.

Отдыхать после дороги крепкий, моторный Федоровский не захотел, оставил вещи в квартире и двинул сразу в посольство. Федоровский был назначен заместителем резидента, и часок они с Червонцевым поговорили наедине, посмотрели друг на друга и пришли к выводу, что сработаются.

Звание у них было одинаковое — оба полковники, но заместитель оказался на шестнадцать лет старше резидента, следовательно, подсидеть своего начальника не мог, а по характеру низенький, подвижный, веселый Федоровский понравился Червонцеву.

Как ни странно, раньше они не встречались, хотя работали по соседству: Федоровский всю жизнь на немецком направлении, Червонцев — на испанском.

Когда остались одни, Федоровский откровенно сказал резиденту:

— Ты на меня можешь положиться, не отдыхать приехал. Я пятнадцать лет в центре штаны просиживал, соскучился по оперативной работе. Все, что хочу, это повкалывать напоследок всласть. Мне же до пенсии три года. Последняя командировка, надо выложиться, потом будет что вспомнить.

О том, что ему ко всему прочему предстоит самому напрямую работать с Кристиной фон Хассель, Федоровский резиденту не сказал. Чем меньше людей знает о ценнейшем агенте, тем лучше.

Червонцев вызвал всех сотрудников резидентуры, представил их Федоровскому. Часов в семь Федоровский по традиции спросил резидента:

— Может, посидим, отметим?

Червонцев разрешающе кивнул. Федоровский распаковал сумку, выставил подарки с родины — коньяк, жестяную, похожую на противотанковую мину, банку с селедкой, две буханки черного — ещё мягкие, грибки домашнего засола. Коля Барабанов развернул скатерку, притащил рюмки, тарелки — это хозяйство за ним было. Кузьмищева, как самого молодого, сгоняли в лавку.

Пили умеренно, приглядывались к новому начальнику. Федоровский легко опрокинул три стопки и не опьянел, а как-то воодушевился:

— Эх, ребята, вам не понять, как я этого дня ждал.

Коля Барабанов, привыкший угождать начальству, раскладывал всем грибки и огурчики. Вострухин, разливая, согласился с Федоровским:

— Страна хорошая, богатая.

Кузьмищев и Барабанов заржали. Жена Вострухина, которая в Москве была билетером в кинотеатре, ежедневно прочесывала универмаги и в преддверии скорого возвращения на родину совершала оптовые закупки.

— Все, — говорила она, втискиваясь после обеденного перерыва с тяжелой сумкой в консульство, где работали посольские жены. — Вопрос по пуловерам закрыла. Дешевые взяла, но с дорогой серии. Завтра постельным бельем займусь.

— Акимовна, как же ты с продавщицами-то объясняешься? — спрашивали её более молодые жены, которые старались выучить хотя бы несколько фраз на местном языке.