Директор с выражением муки на лице повернулась к Ларисе и развела руками.

Впрочем, та уже поняла, что ясности в том, кто совершил надругательство над книгой отзывов, она здесь не добьется. Но зато Лариса обрела уверенность, что в догадках Ольги Семеновны есть рациональное зерно. Ей начинало нравиться таинственное приключение, в которое она в очередной раз вляпалась.

Утром следующего дня Ларису разбудил телефонный звонок.

— Алло, Ларочка? — проскрипел в трубке голос Ольги Семеновны.

— Да. Это вы, Ольга Семеновна? Что случилось?

— Ой, Ларочка, я извиняюсь, что так рано тебя побеспокоила! Но у меня в этом городе вы с Женей одни остались. Некому пожаловаться на старушечье недомогание.

— Вам плохо, что ли? — в лоб спросила Лариса.

— Да вот что-то закружилась голова, с сердцем плохо, — в интонациях Ольги Семеновны послышались жалостливые нотки. — И, как назло, в аптечке нет нужного лекарства.

— Как оно называется?

— Мискалин.

— Я не смогу приехать сама, собираюсь сегодня в Москву. Но я передам Евгению, он вам привезет лекарство.

— Ты едешь в столицу? — заинтересованно спросила старушка.

— Да, нужно подписать договор о стажировке моих поваров во французском ресторане.

— Может быть, ты заедешь к моей сестре Наталье? — В голосе Ольги Семеновны послышались какие-то нервические интонации.

— Возможно, у меня будет время, но я не обещаю, — ответила Лариса, про себя решив, что уж к ней-то она обязательно заедет.

— Ну, если ты все же будешь у нее, расскажи об удивительной истории, которую я тебе поведала.

— Непременно.

— Я не очень навязчива? — озабоченно спросила Ольга Семеновна.

— Ну нет, что вы, что вы! — ответила ей Лариса.

— Не забудешь про лекарство?

— Нет, Евгений сегодня же привезет его вам, — заверила Лариса.

— Спасибо тебе! — проскрипела Ольга Семеновна и повесила трубку.

Тем временем в спальню зашел Евгений, с кислой миной завязывая на шее галстук.

— Кто это звонит в такую рань? — недовольно осведомился он.

— Твоя тетя, Ольга Семеновна. Тебе нужно будет сегодня завезти ей лекарство.

— Но у меня нет времени! И так дел до фига! — пробурчал он. — Сегодня встреча с немцами в торгово-промышленной палате.

— Хорошо хоть в торгово-промышленной, — съязвила Лариса. — А не в психиатрической.

Евгений с удивлением повернулся к жене и пристально посмотрел на нее. Потом он вздохнул и изрек:

— По международной конвенции партнеры не обязаны продолжать жить вместе, если один из них позволяет себе оскорблять другого.

— Что же ты со мной живешь?

— Наверное, потому, что ты моя самая любимая злыдня, — немного подумав, ответил Евгений. — И еще потому, что ты хорошо готовишь.

У Ларисы на лице застыла улыбка, но как только Евгений, довольный сказанным, покинул спальню, ее лицо обрело холодно-отстраненное выражение.

Она еще немного полежала в постели, потом решительно откинула одеяло.

— Пора и мне, — сказала она вслух, встала и направилась к любимой чашке кофе на кухню.

Евгения уже не было. Наверняка он не завтракал. Это она определила по тому, как непривычно чисто было на столе. Обычно благоверный не обременял себя уборкой посуды.

Лариса быстренько умылась, уложила феном волосы, проглотила пару сандвичей, запив их кофе, и легко вспорхнула на первый этаж, где в гараже ее ждала «Вольво-450».

В своем ресторане, который в ее честь назывался «Чайка», она быстро покончила с текучкой и, отдав распоряжения заместителю Дмитрию Городову, поспешила в аэропорт.

* * *

Четырехкомнатная квартира недалеко от Садового кольца поражала воображение простого обывателя своей площадью. Но только не Ларису, у которой у самой был трехэтажный коттедж.

Хозяйка, Наталья Семеновна Березникова, произвела на Ларису впечатление прекрасно сохранившейся дамы. Она была из тех женщин, которые с возрастом даже хорошеют. Кроме того, ее отличали живость характера, чувство юмора и почти мужской низкий тембр голоса.

Она была полновата, но ее это не портило. Живость и непосредственность, которые в свое время так понравились ее будущему мужу, она сохранила до седин. Иногда она бывала даже эксцентричной: бродя по улицам, отпускала скабрезные комплименты проходящим мимо женщинам, причем делала это довольно громко, так, что те все это слышали. Весьма свободно вела себя Новинская и с молодыми, всегда старалась интересоваться тем, чем живет новое поколение.

Обо всем этом Ларисе рассказала когда-то ее сестра, Ольга Семеновна, причем с оттенком некой неприязни. Впрочем, истоки этой неприязни были понятны — виной был муж Натальи, из-за которого, собственно, Лариса и попала в эту московскую квартиру.

Лариса представилась женой тарасовского племянника Натальи Семеновны и изложила цель визита. Она решила рассказать Березниковой абсолютно все, начиная от недомогания ее сестры и кончая страницей, вырезанной из журнала отзывов в сосновском краеведческом музее.

Впечатлительная Наталья Семеновна тут же пришла в страшное волнение. Она всегда подозревала о состоявшемся сорок лет назад романе. И ей было неприятно, что именно ее сестра обнаружила этот таинственный почерк. И где?! В каком-то богом забытом провинциальном краеведческом музее. Зная об увлечении сестры спиритизмом, Наталья Семеновна решила, что Ольга считает это личным посланием бывшего возлюбленного с небес.

Она тут же возмутилась по этому поводу вслух.

— Ольга всегда была о себе слишком высокого мнения, — поджав губы, произнесла она своим проникновенным контральто.

Потом достала сигарету и закурила.

— А что вы думаете по этому поводу? — спросила Лариса.

— Пока я не увижу почерк своего покойного мужа собственными глазами, я ничего об этом не думаю и думать не собираюсь, — отрезала Наталья Семеновна.

Хотя лицо ее выражало совершенно противоположное. Было видно, что сообщение Ларисы ее чрезвычайно заинтересовало.

— Наталья Семеновна, а вы не можете рассказать, как все случилось тогда, в восьмидесятом году? Ваш муж умер ведь именно тогда?

— Да, конечно, я расскажу, — кивнула Наталья Семеновна. — Это было в одной из латиноамериканских стран, где работал в советском посольстве мой муж. Мы жили тогда в аристократическом квартале, в посольском особняке. Николай вместе с послом отправился в море на яхте. Как сейчас помню, это было в июне. Международная обстановка была сложной, американцы объявили бойкот нашей Олимпиаде, в Афганистане происходило черт знает что… Да и там, где мы жили, было весьма неспокойно — антиправительственные выступления, разбитые витрины магазинов, эти ужасные грабители на улицах, которые не боялись полицейских. Они могли даже изнасиловать женщину при всех. Прохожие не обращали на это внимания. Николай очень нервничал тогда. Я ждала его возвращения к двум часа после полудня. Уже пробило пять, его не было, я начала волноваться. И, словно гром среди ясного неба — сообщение о том, что его больше нет. Вошел сам Дмитрий Федорович Лесков, посол, и с каменным лицом сообщил мне, что с Николаем случился сердечный приступ и спасти его не удалось.