Выбравшись из ванны, я посмотрела на себя в зеркало. Вообще-то у меня никогда не было привычки интересоваться своей внешностью. До последнего стазиса меня всегда наряжала мама, порой переодевая по нескольку раз в день, поэтому мне не нужно было беспокоиться о том, как я выгляжу. А теперь, когда я мучилась от стазисного истощения и культурного шока, мне было не до собственной внешности. В зеркало я заглядывала, только когда чистила зубы или причесывалась. Но сейчас, переодевшись в шелковую пижаму, я впервые внимательно рассмотрела свое отражение.

Неудивительно, что Брэн назвал меня призраком! Я выглядела истощенной до предела. За целых два месяца, прошедших после выхода из стазиса, мне так и не удалось нарастить хоть какие-то мышцы. Мои щеки ввалились. Благодаря шампуням и витаминам мои светлые волосы снова приобрели знакомый блеск, но кожа по-прежнему оставалась серой. И все-таки сильнее всего меня напугали глаза. Вместо тихих коричневых озер, которые я привыкла с детства видеть в зеркале, на меня смотрели темные пустоты, в которых прятались демоны. Я сглотнула ком в горле и бросилась к сумке. Вытащив угольный карандаш, я быстро набросала жуткое лицо, смотревшее на меня из зеркала. Мне всегда было проще понять вещи, нарисовав их.

Это был мой первый автопортрет после того, как Брэн вывел меня из стазиса. Мне не понравилось то, что я увидела на листе бумаги. Отто был прав. У меня в глазах отражались провалы.

Ужин прошел тихо и дружелюбно. В этой семье было принято, чтобы за столом все по очереди рассказывали о том, как прошел день. Мистер Сабах добродушно пожаловался на то, что ему пришлось создать новый замок для двери в полуподвал. Хилари перешла на новый уровень в какой-то голографической игрушке. Кайн начала в третий раз перечитывать книгу про пони Мисти из Чинкотига. Брэн с ухмылкой доложил, что сражался против безжалостного непобедимого врага, посланного уничтожить меня. Кайн захохотала, но Хилари его одернула:

— Нет, Кайн, он говорит правду.

А потом настала моя очередь.

— Кто, я? — растерялась я.

— Ты же у нас за столом, такие правила! — заявила Кайн.

Но я не знала, что сказать. Сегодня меня ударили шоковой дубинкой? Сегодня я сломалась и впервые рассказала кому-то о Ксавьере? Сегодня я по-прежнему страдаю от остаточной любви к парню, которому я безразлична?

— Сегодня я нарисовала автопортрет, — сказала я наконец.

Брэн задумчиво посмотрел на меня.

Слово взяла миссис Сабах.

— А я сегодня не позволила вашему дедушке докричаться до инфаркта, ругая полицейских. Кто хочет десерт?

После ужина мы смотрели старый фильм на головизоре. Старый для Сабахов. Лично я видела его впервые. Я пропустила целых шестьдесят лет развития головидения. Наверное, это было первое приятное следствие моего прыжка по времени.

Когда фильм закончился, Брэн проводил нас с Завьером в комнату Хилари. Я ужасно стеснялась, но родители научили меня быть вежливой гостьей.

— Я чудесно провела время сегодня вечером. Огромное спасибо.

— Хорошо, — ответил Брэн.

Но мне хотелось разом покончить со всеми вопросами.

— Твоя мама сказала, что это ты предложил пригласить меня, — выпалила я. — Не стоило этого делать.

— Нет, стоило. — Он заметно смутился, однако решительно расправил плечи. — Знаешь, почему я так разозлился на тебя сегодня, когда подумал, что ты пыталась заставить меня чувствовать себя виноватым? Потому что так и вышло. Я чувствовал себя виноватым. Я был ужасно груб с тобой и наговорил тебе всякой ерунды, причем это даже не было правдой. Нет, дедушка действительно просил меня присматривать за тобой, но я и сам понимал, что это нужно. Ты ведь совсем никого не знаешь. Наверное, я бы и без его просьбы стал заботиться о тебе. И потом, Отто очень хотел с тобой познакомиться.

— Отто? С самого начала?

— Ну да. Как ты думаешь, почему он так долго не смотрел на тебя в первый день?

— Я думала, он стеснялся.

— Нет. Просто он давно знает, что ошарашивает людей своим видом, поэтому дожидался, пока ты немного освоишься, прежде чем пугать тебя. Вообще-то он довольно дерзкий парень. Любит шокировать людей. Друзей у него немного, но при этом стеснительным его никак не назовешь.

— Вот как… — Значит, у него немного друзей? Я вдруг почувствовала себя польщенной тем, что Отто с такой охотой тратил время на переписку со мной. — Хм… Ты не одолжишь мне свой ноутскрин? Отто, наверное, волнуется. Хочу написать ему, что со мной все в порядке.

— Конечно, волнуется! В комнате у Хил есть настенный экран, ты можешь связаться с Отто через него. Номер Отто найдешь в нашей домашней книге.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Спокойной ночи. Если Хил станет тебе досаждать, пригрози ей, что я расскажу маме с папой о сайте, который случайно нашел в закладках ее ноутскрина, — коварно усмехнулся Брэн.

Я рассмеялась.

Хилари постелила мне на кушетке, которую мне пришлось делить с огромной стаей плюшевых зверей, изрядно потертых, но все еще слишком любимых для того, чтобы закончить свои дни в одном из ящиков полуподвала. Сестра Брэна не возражал а против того, чтобы Завьер разлегся в ногах ее кровати. Она дала мне несколько советов по макияжу, который вновь вошел в моду в мое отсутствие. Когда я первый раз пошла в среднюю школу, косметика считалась прошлым веком. Я испытала новый тональный сканер, который с охотой выдал мне список косметики, лучше всего соответствовавшей моему оттенку кожи. Список оказался длиной в полметра.

— Знаешь что? — неожиданно сказала я, со стуком возвращая сканер на подзеркальник Хилари. — Думаю, мода меня больше не интересует.

Хилари с искренним недоумением уставилась на меня.

Я наморщила лоб.

— Понимаешь, все свободное время в своей прежней жизни я только и делала, что слушала, как другие люди говорят мне, о чем думать, что носить и чем заниматься. Причем все это менялось в течение года, а иногда даже быстрее. — Для меня это всегда было быстрее, ведь мне еще ни разу не удалось прожить хотя бы год без стазиса. И всегда приходилось все начинать заново. Я покачала головой, впервые осознав полную бессмысленность всего этого. — Какая глупая трата времени!

Хилари посмотрела в зеркало на свою золотисто-медовую мордашку, чуть тронутую макияжем. Ее темные глаза стали еще темнее. Из всех детей Сабахов только Брэн унаследовал зеленые глаза своей матери.

— Возможно, ты права, — сказала Хилари. Она нахмурилась, но не сердито, а задумчиво.

Я спросила, можно ли мне воспользоваться ее настенным экраном, и Хилари с готовностью придвинула мне стул.

— Все в твоем распоряжении!

Я нашла экранный номер Отто и соединилась с ним.