В будничной жизни люди пребывают в иллюзии, будто знают, где находятся. На самом деле в большинстве случаев не знают. Единственное место, в котором они действительно в той или иной мере не потеряны, — это их собственный дом. Можно знать путь от одного места к другому, но не иметь представления, где именно, в какой конкретный точке маршрута ты сейчас стоишь. Для этого на улицах есть таблички с их названиями и указатели. В любом случае большинство из нас довольно хорошо знают маршрут, чтобы попасть из точки А в точку Б. Если этого не происходит, человек теряется, что и произошло с Киллипом или со мной.

Потеряться очень просто. Для этого надо перестать обновлять когнитивную карту и настойчиво продолжать движение, несмотря на то что сама местность подсказывает, а компас показывает, что ты сбился с пути. Эдвард Корнелл сказал мне так: «Если человек смотрит на карту и говорит что-то типа: „Ну, озеро могло и пересохнуть“ или „Эта скала могла исчезнуть“, — то пора бить тревогу. Человек старается подогнать реальность под собственные ожидания, вместо того чтобы поинтересоваться, что в этой реальности есть. В спортивном ориентировании это называется „подгонка карты“».

Именно так можно назвать действия Киллипа, когда тот стал спускаться по неправильному склону, несмотря на множество тревожных сигналов, предупреждавших, что не надо этого делать. Можно понять, насколько человеку надо, чтобы его когнитивная карта совпадала с реальностью. В сущности, это стремление заложено в любом живом существе, даже не обладающем таким высокоразвитым сознанием, как человек.

На психику человека оказывает огромное негативное влияние то обстоятельство, что он упорно продолжает подгонять карту и делает это до тех пор, пока уже не сможет отрицать очевидного. Хилл рассказывает: «Этот процесс не происходит мгновенно. Сначала человек теряет ориентацию: „Ничего себе, а я-то уже не в Канзасе!“ Потом он перестает видеть в окружающем лесу знакомые ориентиры».

Выживание организма во многом зависит от того, насколько совпадают две карты: его когнитивная и реальная. Если они не совпадают, то гиппокамп продолжает упорно трудиться, а в это время миндалевидное тело, со своей стороны, посылает тревожные сигналы — и человек будет чувствовать, что должен двигаться дальше. Начинается паника, развивается клаустрофобия, человек попусту расходует силы, потому что не идет туда, куда ему надо попасть. Большинство из нас, не зная этих внутренних процессов, не понимают, что с ними происходит, и потому не в состоянии трезво оценить ситуацию. Человек начинает чувствовать себя так, словно сходит ума. (Согласитесь, сумасшествие вполне укладывается в данную схему: неспособность согласовать реальность с ее отражением в мозге.) Результаты осознания того, что реальность и представление о ней не сочетаются, могут быть самыми серьезными. Психологи считают, что одной из важнейших человеческих потребностей с момента рождения является желание того, чтобы на человека смотрели. Во всем мире матери с характерным наклоном головы подолгу смотрят в глаза своим младенцам. На человека смотрят, значит, он является реальным, он существует. Частично страх потерявшегося человека объясняется подсознательным протестом против того, что его больше никто не видит.

С древних времен люди понимали, что переход из состояния защищенности, предоставляемой обществом, в дикую природу может сильно нарушить баланс эмоций и разума. Этот переход иногда вызывает измененные состояния сознания, галлюцинации и даже смерть. Считается, что зафиксированное в 1684 году английское слово bewildered (озадачивать, ошеломлять, сбивать с толку, корень wild — дикая местность, дебри, непроходимый лес) происходит от архаичного глагола wilder (сбивать с пути, идти наугад; сбивать с толку, вводить в заблуждение). Даже в современном толковом словаре Уэбстера значение слова bewildered во многом сохранило изначальный смысл:

Современные психологи, описывая смятение, которое может охватить человека в условиях дикой природы, применяют термин «лесной шок» (woods shock), впервые введенный в оборот в 1873 году, когда его использовали в публикации журнала «Природа» (Nature).

Кеннет Хилл подтвердил мне это: «„Лесной шок“ — это специальное выражение, обозначающее полную потерю ориентации. В этом состоянии жертва теряет всю рациональность ума, которая у нее была раньше». В наиболее тяжелых случаях подобного шока совершают необъяснимые поступки даже те, кто имеет большой опыт взаимодействия с природой: туристы бросают рюкзаки, охотники — свои ружья. Вспомним Киллипа, который не стал сооружать никакого укрытия и разводить огня.

Последние открытия в нейробиологии показали: «лесной шок» представляет собой эмоциональную реакцию на «разночтение» когнитивной карты и карты реальной. Утопающий, хаотично бьющий по воде руками и ногами, вряд ли спасется, но надо понимать, что это естественная реакция организма. Гораздо выше шанс выжить у тех, кто спокойно плывет по течению.

Любая такая смерть случается от сочетания ряда факторов: истощение, обезвоживание, переохлаждение, голод, травмы, — но в конечном счете причиной всех смертельных исходов в природных условиях является состояние смятения. «Лесной шок» привел к тому, что Киллип действовал необдуманно и без плана. Сочетание душевного напряжения, возбуждения и неправильных действий привело к тому, что эмоции и разум превратились в двух утопающих пловцов, которые упорно тянули друг друга ко дну.

Из этого мы делаем вывод, что состояние потерянности никак не связано с местоположением. На самом деле это трансформация и сбой ума. Чувство потерянности может возникнуть как в лесу, так и в обыденной жизни. Люди инстинктивно это понимают. Мужчина в летах оставляет прекрасную семью ради молодой женщины. Его жизнь летит к чертям. О таком говорят: он сбился с пути, потерял ориентиры. Если он не разберется с этой ситуацией, то и сам себя потеряет. Подобное может происходить и с целыми организациями.

Исследователи считают, что потерявшийся человек проходит пять психологических стадий: