«Что у вас в карманах?» – спрашивает он.

«Мои личные вещи», – говорю я и достаю из карманов носки и подштанники.

«И все? Больше ничего нет?» – разочарованно тянет он.

«Все», – отвечаю я.

«На вас будет написан рапорт, а вещи вы получите у начальника отряда», – торжественно сообщает он мне. Удивленный тем, как быстро нас сдали, я иду к начальнику отряда, с которым еще не знаком. Майор Кузьмичев – странный человек. О таких людях я читал у Достоевского в «Записках из Мертвого дома»: он не мог пройти мимо осужденного, чтобы чего-нибудь не отобрать, не наказать или не сделать замечание.

Написав объяснительную, я стучусь и захожу к нему в кабинет. Представляюсь и прошу отдать мне вещи. Прочитав целую лекцию, он открывает сейф и царским жестом отдает мне грязные носки и подштанники. «Мы же должны были проверить, расследование провести, – говорит он мне. – А вдруг эти вещи были украдены у другого осужденного?» Пытаюсь понять, шутит он или говорит всерьез, и понимаю, что он говорит эту чушь на полном серьезе. Ошарашенный, я выхожу из кабинета.

На следующее утро, умываясь, я краешком глаза замечаю крадущегося в туалет начальника нашего отряда. Через секунду я услышу его победоносный вопль: «Ага, попался!»

Справедливости ради надо отметить, что туалет наш представлял собой совершенно убогое и печальное зрелище. Он вовсе не походил на заведение для справления естественных надобностей, а скорее напоминал подмостки разрушенного театра, где и разворачивалась эта комедия. На высоком постаменте было проделано восемь отверстий с вмонтированными чашами «Генуя», как значилось в описи при входе в туалет. Так официально называются параши.

Я кидаюсь туда и вижу картину, которая меня потрясает. В ту минуту я пришел к окончательному убеждению, что в колонии работают неизлечимо больные люди. Пред моим взором предстал сидящий над чашей «Генуя» осужденный с сигаретой в зубах, мирно справляющий естественные надобности. Над ним коршуном вился майор Кузьмичев.

«Курение в неположенном месте! Уже не в первый раз! – радостно кричал отрядник. – Теперь ты у меня в ШИЗО поедешь!»

И Виталий действительно в этот день уехал в ШИЗО – штрафной изолятор.

* * *

В колонии у каждого отряда свой день и час на помывку. Нам выпадает воскресенье. В назначенное время – после утренней проверки – у выхода из локального сектора собирается толпа. Мы ждем, пока дежурный прапорщик откроет дверцу и выпустит нас из клетки. В соседнем, локальном секторе шестнадцатого отряда, тоже в волнении толпятся зэки. Они моются с нами в одно и то же время. Открывается дверь локалки, и мы организованной толпой, изображающей строй, бежим в сторону бани. Шестнадцатый отряд остается далеко позади. Впереди у нас еще одна преграда – стратегический объект под названием «банно-прачечный комплекс» надежно защищен высоченной решеткой с воротами, напоминающими ворота Зимнего дворца в Санкт Петербурге. Дневальный комплекса распахивает ворота и, чтобы не быть растоптанным толпой, отпрыгивает в сторону. Со свистом, криками и улюлюканьем толпа срывается с места. Толкаясь и обгоняя друг друга, зэки бегут в душевую. Первые займут самые удобные места в тесной раздевалке, им удастся захватить пластмассовые тазики для стирки белья, и они первыми попадут в вожделенный душ. Под одной лейкой скапливается три-четыре человека. Пока один намыливается, другой ополаскивается, а третий полощет в тазике белье. В клубах пара копошатся худые, изможденные, разрисованные тюремной символикой тела. От куполов и звезд рябит в глазах.

Аттракцион продолжается несколько часов. Мне удается помыться и кое-как постирать в теплой воде свои вещи, после чего я возвращаюсь в отряд.

* * *

На промку поступает большой заказ на шапки, и мы выходим на работу. Опять начинаются рабочие будни.

Бок о бок со мной работает балагур и весельчак Юра С. Шутки льются из него бурным потоком, постоянно слышится задорный смех. Он занят ответственным делом – ставит на каждую шапку штамп «ОТК», проставляет размер и передает шапки мне. Руки заняты – языки свободны. Единственное развлечение зэков – поболтать.

Юра ВИЧ-инфицированный, он ходит на промку зарабатывать УДО. Убежденный наркоман и серьезный бандит, приехал из города Волгограда на гастроли во Владимирскую область. Решили ограбить завод «Стекловолокно» и украсть оттуда ванну – восемьдесят килограммов чистой платины. Готовились долго и тщательно, предусмотрели все – даже знали, когда спит вахтерша, которая и нарушила их планы. Разоружив охрану, пробрались в проходную, но старая женщина, как назло, не спала, а смотрела по телевизору интересную передачу. Заметив незваных гостей, женщина нажала кнопку тревожной сигнализации и вызвала наряд милиции. Был настоящий бой. Юра оказался ранен, один из его сообщников – убит. В перестрелке погиб милиционер. Взяли всех. Юра получил тринадцать лет – он освободится по УДО. В Волгограде отбывает наказание его родной брат, осужденный по другому делу. В соседней колонии во Владимирской области сидит папа. Когда следователь с укором спросит его маму, кого она воспитала, та с гордостью ответит: «У меня самые лучшие на свете дети, и я самая счастливая мама на свете!»

«Счастливая мама» каждые три месяца берет отгул и самоотверженно объезжает все три колонии…

* * *

За разговорами быстро заканчивается смена, и мы возвращаемся в отряд. Я знакомлюсь с новыми людьми.

Рома К. из Мурманска осужден за разбойное нападение и двойное убийство. Ворвались в квартиру, связали хозяев. Взяв награбленное, удалились. Хозяев позже обнаружили убитыми. Рома утверждает, что не убивал, а их убил кто-то другой, позже заглянувший в эту квартиру.

Валера по прозвищу Винни. Добродушного вида увалень, осужден на двадцать три года за разбойное нападение и двойное убийство. Он остановил машину, в которой наркоторговцы перевозили собранную на точках выручку. Разговор был недолог. Два трупа и один раненый. К счастью для Винни, водитель выжил, иначе он бы получил пожизненный срок.

Рома Е. осужден на двадцать три года за двойное убийство. Окончил институт в Коврове, кандидат в мастера спорта по шахматам, работал крупье в казино. С другом по каким-то делам поехал в Нижний Новгород в гостиницу, зашел в номер к своим знакомым. На секунду отлучился в туалет, вышел – а в номере два трупа. И друг с молотком в руках, добивающий горничную, которая неосмотрительно прибежала на шум. Рома утверждает, что невиновен, что его подставили, чтобы завладеть изобретенной им схемой выигрыша в казино. Рома явно приставлен следить за мной – он не скрывает своей дружбы с оперативниками.

Каждый осужденный мечтает устроить свою личную жизнь. У некоторых зэков она бурлит так, как на свободе многим и не снилось. Тысячи писем разлетаются из колоний в разные стороны – каждый надеется найти свою судьбу. И находят. Знакомятся по переписке, встречаются, завязывают отношения. Саша С. переписывался с несколькими женщинами одновременно, получая от них посылки. Николай К. осужден на двадцать три года за разбой и двойное убийство. Сидеть ему еще четырнадцать лет! Он сумел устроить свою личную жизнь, расписался на зоне. Я специально ходил смотреть на эту самоотверженную женщину. Симпатичная интеллигентная русская женщина, учительница младших классов. Она добровольно взвалила на себя такой крест и несет его по жизни. Приезжает к Николаю на свидания, возит ему передачи. Была так счастлива, что поделилась счастьем с подругой, которую познакомила с другом Николая. Теперь на свидания они ездят вдвоем. Муж подруги осужден на долгий срок за убийство. Я не знаю, что связывает эти пары, что движет этими удивительными женщинами, и хочу лишь преклонить голову перед ними, ибо подвиг они совершают неизмеримый.