Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получили отказ — забастовали.
Алеша называет это: «конфликт с предпринимателем».
Вот мозух! Где-нибудь в Англии или еще где — министром был бы, а у нас так, зря околачивается.
Суббота. Забастовка протекает — нормально.
До берега 68 миль.
Рационы — только на завтра. Если потом начальник перестанет кормить — поломаем весла.
Алеша так это и называет: «Порча орудий производства».
Появились акулы.
Этой сволочи еще чего надо?
Воскресенье. Рационы прикончили. Надо же питаться трудящему человеку.
Акулы прямо с ума спятили. Шныряют около лодки день и ночь — никакого им 8-часового рабочего дня нет!
Алеша чивой-то притих, а море, наоборот, разыгрывается. С запада желтая туча ползет, стерва, прямо как живая…
Акулы прямо чуть не через борт прыгают… Алеша даже одну кулаком по морде хватил.
Воскресенье (вечер). Буря. Алеша чего-то плачет.
— Простите, говорит, братцы, меня окаянного… Через меня все подох………….
До чего сволочевый вал — чуть лодку не перевернул! Акулы…………………
Братцы, что ж это так………………………………………………
* * *
От последней буквы записи тянулся длинный нервный карандашный хвост — будто кто-то помешал секретарю профсоюза дописать слово.
Дальше шли чистые листки.
* * *
— Какая странная история, — прошептал доктор, швыряя череп через борт. — И ужаснее всего, что никто от этого не выиграл!..
Офицер возразил:
— Как никто? А акулы?
Дневник одного портного
Мне нужно было заказать себе костюм. Я пришел к портному и спросил:
— Вы портной?
— Видите ли, — отвечал он. — Короче говоря, я действительный член профессионального союза «Игла».
— Костюм мне сшить можете?
— М-м-м… Пожалуй. Только ведь это очень трудная штука — сшить костюм. Вы не думайте, что это так себе, пустяк.
— Я знаю. Если бы это было «так себе», я сшил бы сам. Сколько возьмете с моим матерьялом?
— Триста тысяч.
— Виноват, я даю и подкладку.
— А то как же. И пуговицы за ваш счет, и нитки. А иначе, согласитесь сами… Давайте задаток. Сто.
Я дал задаток и выжидательно остановился перед ним.
— Чего ж вы стоите? Ступайте домой. Как-нибудь на днях заверните.
— Виноват… А мерку?
— Можно и мерку. Впрочем, это не важно — рост у нас один. На какой-нибудь вершок вы выше и худее.
* * *
Вернувшись домой, я спросил у соседа:
— Сколько зарабатывает теперь ремесленник или рабочий?
— А черт его знает. Тысяч триста, я думаю.
— Не может быть! С меня сейчас за шитье одного костюма взяли триста тысяч!!
— А может быть, он будет шить ваш костюм целый месяц.
— Как месяц?! Раньше в два дня шили!
— Кто?!
— Портные.
— А теперь кто шьет?
— Действительный член профессионального союза «Игла».
— Ну вот видите.
— А может, и этот, тово… В два дня… А?
— Тогда нужно предположить, что за 24 рабочих дня в месяц он зарабатывает три миллиона шестьсот тысяч.
— Это неслыханно!!
— Вот видите.
* * *
Через неделю я пошел к портному на примерку. Он сказал:
— Не готово к примерке.
Я беспомощно обвел глазами комнату, и вдруг мой взгляд упал на тоненькую тетрадку, валявшуюся на краю огромного стола. На обложке было написано:
«Дневник действ. члена проф. союза «Игла» Еремея Обкарналова»…
— Хоть стакан воды дайте, — кротко попросил я. Он пошел за водой, а я украл тетрадку, сунул ее в карман и тихо вышел.
Дома прочитал. Выписываю без сокращений и изменений.
* * *
2-го числа. Принимал сегодня заказ. Пока снимал мерку, торговался с заказчиком, глядишь — и день прошел.
3-го числа. Рассматривал материю. Какой хороший материал носят проклятые капиталисты, а? Пока пил чай, обедал, то, се — ан уж и вечер. Прямо ничего не поспеваешь делать. Засяду с завтрашнего дня!..
4-го числа. Праздник. Не работал. Отдыхал.
5-го числа. Ходил за нитками и пуговицами. Прихожу к магазину, а он закрыт. Вот черти — все бы им обедать. Вернулся домой, пил чай, пошел опять, а магазин совсем и закрылся. До чего народ дармоед пошел. Когда они и торгуют — не понимаю.
6-го числа. Воскресенье. Отдыхал.
7-го числа. Хоть голова и трещит, но работа — первое дело. Кроил штаны. Выкроил одну штанину — так разломило спину, что разогнуться не могу. Когда же, наконец, эта наглая эксплуатация нашего каторжного труда прекратится?
8-го числа. Престольный праздник. Слава богу, хоть денечек отдохнем.
9-го числа. Опять ходил за пуговицами. Три магазина обошел, пока нашел, что нужно. Так и проваландался. А здорово, черти, делают шашлык в погребе «Майская роза»! Только куда я задевал пуговицы? Неужто в «Майской розе» оставил? Пойтить, узнать.
10-го числа. Ну да — там. Как это я, ей-богу…
11-го числа. Штаны почти совсем выкроил. Разломило спину. Пьют, пьют нашу кровь, и когда это кончится — неизвестно.
12-го числа. Скроить жилетку, что ли?
13-го числа. Воскресенье. Разгибал спину.
14-го числа. Кроил жилетку. Ножницы совсем тупые. Снести поточить, что ли ча?
15-го числа. И где это я мог забыть? Неужто опять в «Майской розе»?
16-го числа. Так и есть.
17-го числа. Табельный день.
18-го числа. Собрание профессионального союза «Игла». Когда же это я за пиджак примусь?
19-го числа. Очень большой праздник.
20-го числа. Воскресенье.
21-го числа. Заказчик ругался, как какая-то собака. Побыл бы в моей шкуре! В биоскопе — картина «Зачем ты, безумная, губишь того, кто увлекся тобой». Пойтить после работы, что ли…
22-го числа. Принимал заказ от какого-то Аверченки. Очень подозрительная личность. Чуть ли не собирался торговаться. Наглеет публика, сил нет. «Мерку, говорит, сними». Смех один. Будто с покойника.
25-го…
24-го…
25-го…
26-го…
Кройка брюк, полпиджака, «Майская роза», пуговицы в лавке, в биоскопе «И сердцем, как куклой, играя, вы сердце, как куклу, разбили». Прямо чуть не плакал.