Поздно, Кэт, ты уже ею стала.

– Не считаешь меня чокнутым садистом, Кэтрин?

Резко опрокинул навзничь и навис надо мной.

– Не считаю, – выдохнула и посмотрела на его губы. От одной мысли, что он вытворял этим ртом со мной сегодня ночью, я поплыла.

– А кем считаешь? А? Какие выводы для себя сделала маленькая доктор-психиатр?

Я попыталась приподняться, но он вдруг схватил меня за горло и вдавил в пол. Радужки потемнели, стали цвета грозового неба.

– Не думаешь, что я опасен, Кошка? Не чувствуешь угрозу?

Я смотрела в его расширенные зрачки, и по телу прокатилась волна нервной дрожи.

Пальцы сжали горло сильнее. Стало трудно дышать.

– Вот сейчас я чувствую, как учащается твой пульс… страх и возбуждение одновременно. Это вкусно… очень вкусно.

Впилась в его руку пальцами и сжала запястье, одновременно чувствуя, что могу позволить ему все.

– Если надавить сильнее и подержать несколько секунд, у тебя перед глазами пойдут разноцветные точки от нехватки кислорода, если продолжать давить, ты начнешь задыхаться и трепыхаться в моих руках, как пойманная в сети рыбка или бабочка под сачком коллекционера. Тебе нравятся бабочки, Кэт?

Я дернулась, чувствуя, как напряглось все тело и постепенно становится страшно, что он действительно сожмет пальцы. Резко раздвинул мне ноги и провел ладонью по промежности.

– Мокрая… горячая кошка. Течешь и боишься. Ты знала, что такое возможно? Для тебя… Знала? Стать чьей-то игрушкой, а? Ты бы хотела, чтоб я поиграл в тебя, Кэт?

Проник в меня пальцем и сильнее сжал горло, я невольно подалась навстречу бедрами и приоткрыла рот, хватая воздух. О Боже! Это не может происходить со мной. Я не такая. Я нормальная, я…

– Контроль, Кэтрин… Он полностью у меня в ладони. Я решу, когда тебе можно дышать, а когда нет.

Наклонился к моему уху и обвел мочку кончиком языка. Каждое касание – разряд электричества.

– А еще я могу решить, что дышать тебе больше не нужно.

Добавил еще один палец и сделал первый толчок внутри моего тела, потом еще один и еще, по нарастающей. Быстро внутрь и медленно наружу, давая прочувствовать костяшки пальцев и ребристость кольца. От одной мысли об этом я судорожно сжалась.

– Маленькая сучка… чувствуешь, как течешь мне на руку. Тебе нравится? Движения быстрее и быстрее, а у меня закатываются глаза и дрожит все тело. Перед глазами действительно разноцветные точки и первые спазмы оргазма издалека. Пульсация нарастает. Готова отдать мне контроль? Готова, Кэтрин?

Прекратил движение пальцев, и я разочарованно застонала, на глаза навернулись слезы.

– Да!

– Нет! Не готова. Еще рано кончать.

Прошептал на ухо и сильно прикусил мочку.

– Не готова, доктор… Ты испугалась. Ты мне не доверяешь.

Он гладил мои голые ноги очень медленно, не разжимая руки на шее, а я растворялась в его взгляде. Какая-то часть меня анализировала происходящее, прикидывала, опасен ли он на самом деле, почему это доставляет ему удовольствие, зачем ему эта власть? Зачем мое согласие? А другая часть меня изнывала от желания покориться, от унизительного наслаждения быть в его власти и отдать контроль. Приник к моим губам, проталкивая язык глубже, лаская небо, сплетая с моим языком и снова оторвался.

– Доверься, Кошка… Скажи «да». Или скажи «нет», и я прекращу все прямо сейчас.

Он продолжал ласкать мою плоть, порхая, не надавливая, создавая мучительное желание тереться о его пальцы.

– Да! – потянулась к его губам и вскрикнула, когда его пальцы снова проникли в меня.

– Доверяешь?

– Да!

– Хочешь быть моей шлюхой? Моей игрушкой?

Распахнула глаза, а он сильнее сжал горло и, выскользнув пальцами, медленно ласкал клитор. Мои глаза закатились, снова судороги наслаждения и он останавливается.

– Хочешь? Давай! Давай, говори! Ты же хочешь это сказать.

И снова эта безумная тягучая ласка, а перед глазами – пятна, круги, тело дрожит в лихорадке, и мне кажется, если он еще раз остановится, я разрыдаюсь.

– Хочу… – я это сказала?

– Да! Вот так! Тебе нравится?

– Да!

– Скажи, что любишь.

Встретилась с ним взглядом и там… вдалеке… в глубине какая-то странная мольба. Какая-то отчаянная жажда услышать. Осколок слабости, прозрачный, маленький, но он больно режет своего хозяина. Я не сказала… а он больше не попросил. Перевернул на живот и резко вошел в меня, заставляя закричать, хватая ртом воздух…

* * *

Алекс въехал на знакомую парковку и поставил машину. Закурил неизвестно какую по счету сигарету. У него дрожали руки, сильно, так что он несколько раз обжегся и выматерился по-русски. Влажная от пота рубашка липла к спине, и от ветра пронизывало костей. Проклятая осень. Лучше зима, чем этот чертов ветер и влажность. Приподнял воротник и посмотрел на окна Кэтрин – приглушенный свет. Значит, она дома. Дьявол, еще никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас.

Нет, он не боялся Кэт, он боялся ее слез и отчаяния, он морально готовился к тому, что новость о смерти Ли подкосит ее. И еще вертелась в голове монотонная мысль, как проскакивающая отвертка на поломанной шляпке винта. Крутишь, а он не вытаскивается – Кэт не простит его связи с Ли и того, что они оба ей об этом не рассказали. Она не поймет. Ей будет больно. И самое паршивое больно не от его измены, а от их вранья.

Алекс поднялся на лифте на ее этаж и подошел к двери. Несколько раз подносил пальцы к звонку, не решаясь позвонить.

«Я не хочу, чтоб матрешка знала об этом. Пообещай мне, Ал!» – «А что в этом такого, Ли? Мы оба свободны. Мы имеем на это право и…» – «Твою мать! Алекс! Ты специально, да? Ты со мной специально, чтоб она ревновала тебя». – «Ли!» – «Какой же ты подонок! Сукин сын! А я… идиотка! Убирайся из моего дома! Убирайся к дьяволу, Заславский!»

Решительно протянул руку и позвонил. Кэтрин открыла не сразу, а когда наконец-то дверь распахнулась, Алекс с удивлением увидел, что Кэт лишь слегка ее приоткрыла. На ней шелковый, хорошо знакомый ему, коротенький халат… и она прячется за дверью. Глаза блестят, а щеки раскраснелись, грудь быстро вздымается, словно она была на пробежке… или…

– Привет, – хрипло сказал и откашлялся.

– Привет, Ал. Ты мог и позвонить.

Напряжена. Сильно. В мозг раскаленной спицей – она не одна.

– Я звонил. У тебя выключен телефон.

Выдохнула и, сглотнув, посмотрела ему в глаза:

– А тебе не приходило в голову, что он выключен, потому что я занята, Алекс? Или потому что не хочу, чтоб мне звонили?