— Твоя семья явилась в Эолис из-за меня? Неужели я имею такое значение или думать так — просто глупость?

Почему вы мною интересуетесь?

— Потому что ты принадлежишь к расе, исчезнувшей из нашего мира давным-давно. Моя семья сохранила верность старому Департаменту, как никто другой из пашей расы. Мы почитаем мертвых и, как можем, храним память об их жизнях, но твою расу мы не помним, о ней сохранились только легенды со времен начала бытия.

Беатрис — не моя бабушка, хотя она и ее муж стали жить в той башне после смерти моих прадедушки и прабабушки. Видишь ли, мои дедушка с бабушкой хотели жить обычной жизнью. Они открыли дело ниже по реке, и мой отец его унаследовал, но Беатрис и ее муж убедили отца переехать в Эолис из-за тебя. — Она помолчала. — Я знаю, ты предназначен для великих свершений, но мои чувства к тебе от этого не зависят.

Йама спросил:

— Значит, я тоже из мертвых?

Дирив прошлась, размахивая руками. Белое платье мерцало в свете вытянутого рукава Галактики.

— Когда я тебя нашла, ты был очень болен. Ты пролежал там всю ночь. Я отвезла тебя к Беатрис и Озрику по подземной дороге. И они спасли тебе жизнь, используя машины. Я не могла придумать, что еще можно сделать. Боялась, что ты умрешь, если я привезу тебя в Эолис.

Или отправлюсь за солдатами, которые тебя ищут. Пожалуй, тебе пора узнать, что моя семья наблюдает за тобой. Ведь доктор Дисмас сумел-таки разузнать о тебе и втянуть в неприятную историю. Могут найтись и другие, тебе следует быть начеку.

Ананда воскликнул:

— О чем ты говоришь, Дирив? Значит, ты что-то вроде шпионки? И на чьей ты стороне?

Йама рассмеялся:

— Дирив вовсе не шпионка. Она следит, чтобы я получил свое наследство. Каким бы оно ни было.

— Мои отец и мать тоже в курсе. Дело не только во мне. Сначала я даже не знала, почему мы сюда приехали.

Ананда выпил почти все вино. Он перевернул бутылку, слизнул последние капли, вытер рукавом рот и мрачно сказал:

— Значит, ты не намерена продавать всякую ерунду матросам и Болотному Племени, Дирив? Что ж, неплохо. Ты останешься верна традициям своего рода, это хорошо.

— Департамент Кураторов Города Мертвых был распущен сто лет назад, произнес Йама, глядя на Дирив.

— Он потерпел поражение, — отозвалась Дирив, — но выжил. Конечно, нас очень мало. Большинство из нас живут в горах или в Изе.

— Почему вы мной заинтересовались?

— Ты же видел картину, — ответила Дирив. Теперь она стояла спиной к Ананде и Йаме, глядя на горный хребет за долиной и влажно поблескивающими полями.

— Я не знаю, какая в тебе скрыта тайна. Мой отец считает, что она связана с кораблем Древней Расы. Я думаю, что Беатрис и Озрик знают больше, но даже мне не хотят сказать все. У них много тайн.

Ананда заметил:

— Корабль Древних прошел вниз по реке задолго до рождения Йамы.

Дирив пропустила фразу мимо ушей и продолжала:

— Древняя Раса отправилась исследовать окрестности Галактики раньше, чем Хранители достигли божественного величия. Они ушли более пяти миллионов лет назад.

Когда звезды Галактики еще только перемещались на свои теперешние места, задолго до написания Пуран, до создания Ока Хранителей и Слияния.

— Так считается, — снова вмешался Ананда, — но о них нет ни слова в Пуранах. Они вернулись и увидели, что их прежний мир исчез в Оке Хранителей и они остались последними представителями своего вида. Они приземлились в Изе, прошли вниз по реке и уплыли из Слияния, снова возвратились в Галактику, которую они так давно покинули, но их идеи остались. Они обратили невинные расы против мира Хранителей, — сказал Ананда. — Они возродили старые технологии и создали армии чудовищ, распространяющих ересь.

— А через двадцать лет родился ты, Йама.

— И еще множество людей, — ввернул Ананда. — Мы все трое родились уже после начала войны. Дирив все выдумывает.

— Беатрис и Озрик считают, что Йама принадлежит к расе, построившей Слияние, — упрямо сказала Ананде Дирив. — Может быть, Хранители создали эту расу как раз для такой цели, а потом ее развеяли, а возможно, в качестве награды они сопровождали Хранителей, когда те ушли в Око и исчезли из нашей Вселенной. В любом случае эта раса покинула Слияние давным-давно. Но Йама оказался здесь, как раз в период больших потрясений.

Ананда стал возражать:

— Хранители не нуждались при строительстве Слияния ни в чьей помощи. Они произнесли Слово, и свершилось все по Слову их.

— Длинное же это было слово, — сказала Дирив, потом подняла руки и потянулась на цыпочках, грациозная, как танцовщица. Она вспоминала то, что узнала много лет назад. — Оно было длиннее, чем цепочки слов в ядрах наших клеток, которые определяют, что мы такое.

Если всю многообразную наследственную информацию всех существующих в Слиянии рас соединить в одну цепь, то она будет короче одной сотой части слова, определившего начальные условия сотворения нашего мира. То слово являлось комплексом закономерностей или правил; раса Йамы была частью этой инструкции.

Ананда воскликнул:

— Дирив, это же ересь! Я плохой священник, но чую ересь по запаху. Хранителям не нужна была помощь, когда они строили Слияние.

— Пусть объяснит, — вмешался Йама.

Ананда встал.

— Это все ложь, — твердо сказал он. — Ее род занимается самообманом, считая, что знает о Слиянии и Хранителях больше, чем написано в Пуранах. Они плетут изысканное кружево софистики, опьяняют себя мечтами о тайной власти, они приворожили тебя, Йама. Пойдем со мной. Не слушай этих речей! Завтра ты уезжаешь в Из.

Не дай увлечь себя мыслью о своей исключительности.

Дирив заговорила снова:

— Мы не притворяемся, будто понимаем все, что помним. Это просто наш долг, долг нашей расы с первых дней сотворения Слияния, и моя семья из последних, кто продолжает исполнять долг. После роспуска Департамента наша раса оказалась рассеяна по всей шири Великой Реки. Наши люди стали торговцами и купцами.

Мои бабушка и дедушка, и отец тоже, хотели жить, как все, но отец снова был призван к служению.

Йама попросил:

— Сядь, Ананда. Ну, пожалуйста. Помоги мне разобраться.

Ананда ответил:

— Я думаю, ты еще не совсем поправился, Йама. Ты был болен. Этому я верю. Тебе всегда хотелось ощущать себя центром Вселенной, потому что твоя собственная жизнь не имеет центра. Дирив сейчас жестока к тебе, я не желаю больше этого слушать. Ты даже забыл про казнь. Давай я расскажу тебе, как все было. Унпрак умер плохо. Он взывал к Хранителям о помощи, а в следующий миг проклинал он и всех, кто на него смотрит. Лоб вел себя стоически. Каковы бы ни были его преступления, он умер как мужчина.