С 1569 г. Антверпен был оттеснен Гамбургом и Данцигом. Веснойлетом 1571 г. Джон Ишем заплатил пошлины с 284 кусков широкого сукна, из которых 32 куска — окрашенное сукно, с 279 кусков грубого сукна, 80 дюжин кусков девонширских сукон и 28 кусков тонкого сукна (ultra-fines). В Данциг с этого времени поступала половина широкого сукна, отправленного компанией Ишем, все грубые ткани экспортировались в Гамбург.

Интерес компании Ишем к северным грубым тканям предстает в деловых книгах Джона Ишема в контексте его связей с поставщиками сукна из Галифакса. Некоторые из них были мелкими купцами, другие (например, Эдуард Хилл и Уильям Картер) занимали важные позиции в местном социуме, превратились в весьма зажиточных предпринимателей Йоркшира и торговали непосредственно с Лондоном через порт Халл, попутно приобретая и поставляя красители и материалы для очистки шерсти, галантерею, масло, вино и прочие товары. Возможно, Ишемы помогали им в этом, а купцы из Галифакса поспособствовали тому, чтобы Джон закрепился на местном рынке: далеко не случайно в 1550–1570-е гг. он регулярно посещал этот город.

Таким образом, семейная компания Ишем, являясь органичной частью Компании купцов-авантюристов, была теснейшим образом связана с качественными изменениями, происходившими в структуре производства и торговли Англии второй половины XVI в. Живо откликаясь на тенденции времени, братья Ишем переориентировали свою торговлю с рынка в Антверпене на рынки Гамбурга и Данцига, отдав предпочтение экспорту более востребованных и качественно улучшенных традиционных широких английских тканей и грубых сукон из Йоркшира.

Интересы английского купечества, связанного с вывозом сукна, нашли отражение в законодательстве парламента, ознаменовавшего собой новую тенденцию к полному или почти полному прекращению экспорта из Англии наиболее тонких и дорогих сортов шерсти. Запрещая вывоз ценных сортов шерсти, закон ставил под удар всю экспортную торговлю шерстью Англии, где был значительный удельный вес иностранцев — ганзейцев, итальянцев, купцов из Нидерландов. Торгуя высококачественными тканями, скупая в больших количествах шерсть, они были опасными конкурентами для английских купцов-авантюристов и сукноделов, среди которых можно обнаружить немало лондонских олдерменов. Запрет же экспорта шерсти и импорта сукна и, соответственно, отсутствие конкурентов-иностранцев, создавало весьма благоприятные условия для английских сукноделов и купцов, проявлявших активность в палате Общин.

Лондонские документы, как было отмечено выше, свидетельствуют о том, что купцы-олдермены торговали самыми разнообразными товарами. Такая практика открывала возможности для их проникновения в профессионально чуждую корпорацию, а также приводила к членству в нескольких компаниях одновременно. В источниках сведений на этот счет немного, тем большую ценность они представляют. Так, олдермен 1322–1333 гг. Ричард де Бетойн числился ювелиром, но реально принадлежал к компании торговцев пряностями. Олдермен 1350–1356 гг. Джон де Глостер значился в источниках как торговец рыбой, но, видимо, не случайно завещал 200 ф. виноторговцам. Судя по завещанию олдермена с 1360 г. Джона де Бернса, он был связан с бакалейщиками, торговцами предметами роскоши и галантерейщиками, хотя в других источниках фигурирует только в качестве торговца предметами роскоши, что, видимо, отражало значимость данной компании. Об олдермене 1376–1384 гг. Томасе Корнуоллесе сообщается как о ювелире и виноторговце. Олдермен 1411–1426 гг. Уильям Севеноук был учеником торговца железными изделиями, но в 1397 г. получил привилегии бакалейщиков, и источники сообщают о нем как о бакалейщике. Таким образом, профессиональный принцип в компаниях Лондона все больше отодвигался на второй план — значительно важнее было иметь первоначальный капитал[101].

Об этом свидетельствует и практика переходов из компании в компанию, встречавшаяся в олдерменской среде. Джон Ковентр изначально был шляпником, но в 1402 г. перевелся в компанию торговцев предметами роскоши, уплатив 2 ф. 28 ш. Аналогичная история произошла с олдерменом 1452–1463 гг. Джеффри Болейном, уплатившим 5 ф. 13 ш. Олдермен 1444–1458 гг. Саймон Эйр сначала был драпировщиком, а затем его допустили в компанию суконщиков. Джон Тэйт, мэр Лондона в 1496–1497 гг., был пивоваром, но предпочел перевестись в компанию торговцев предметами роскоши. Уильям Аллен, олдермен 1558–1586 гг., изначально торговец кожаными изделиями, перешел в компанию торговцев предметами роскоши. Томас Курте, олдермен 1551–1559 гг. и торговец оловом, стал торговцем рыбой.

По мнению М.М. Ябровой, переход из одной компании в другую, как и членство в нескольких компаниях, были возможны только при господстве в них торговых элементов, полностью оторванных от непосредственного участия в процессе производства в силу владения значительными денежными средствами. Сами переходы были вызваны стремлением купцов получить как можно больше возможностей для расширения своей деятельности: ведь оставляли, как правило, профессии малозначительные, «бесперспективные» (шляпников, драпировщиков, пивоваров, торговцев кожаными изделиями) в пользу торговых, приносящих значительные доходы, — «Двенадцати Больших ливрейных компаний» Лондона.

Положение таких компаний не оставалось неизменным: иерархия ливрейных компаний непосредственно связана с их влиянием и значением в хозяйственной жизни города, отражает степень их богатства, экономического и политического могущества. Справедливо предположение М.М. Ябровой о том, что роль той или иной компании на определенном отрезке времени определялась несколькими моментами: ситуацией внутри самой компании, соотношением ее с родственными профессиональными объединениями, а также позицией во внешней торговле. Тем не менее, на первых трех местах на протяжении рассматриваемых столетий неизменно значились торговцы предметами роскоши, суконщики и бакалейщики, за которыми шли торговцы рыбой, ювелиры, меховщики, торговцы готовым платьем, галантерейщики, торговцы железными изделиями, солью, вином, купцы-сукноделы. Во всех этих компаниях, по выражению Дж. Анвина, «старый олигархический дух приобрел новую форму, более просторную и более гибкую». Очевидно, что в данном случае можно говорить об изменении не только формы, но и содержания — это были купеческие организации, в которых доминирующую роль играл крупный торговый капитал; с ними не в последнюю очередь связано формирование английской буржуазии. Особенно отчетливо это проявилось в XVI в.: именно с этого времени, по мнению В.В. Штокмар, большие ливрейные компании все больше превращаются в ассоциации «капиталистических предпринимателей». Когда же началось образование компаний нового, акционерного, типа (Московской, Восточной, Левантийской, Ост-Индской), то все «Двенадцать Больших ливрейных компаний» участвовали-в них капиталами, вносимыми как от лица компании, так и отдельными ее членами.

XVI столетие вообще стало временем стремительных перемен в общественном развитии Англии, в том числе — временем перехода к раннекапиталистическому хозяйству. Как повели себя деловые люди Лондона в новых условиях, сумели ли они приспособиться к столь радикальным изменениям, смогли ли себя проявить?