Миссис Коппин, прищурившись, оглядела ее.

— Он выехал, — ответила она.

На мгновение у Лены остановилось сердце. Но она не отступила.

— Куда?

— Понятия не имею! Вам, верно, будет интересно узнать, что за ним приходили из полиции. Мне пришлось оставить у себя его чемодан в уплату за квартиру.

Пауза. В уме Лены созрело решение.

— Если я заплачу за него, вы разрешите мне забрать чемодан?

Миссис Коппин задумалась. Имущество Пола вряд ли чего-нибудь стоило, и она никогда не надеялась «хоть грошик за него выручить». Сейчас подвернулся благоприятный случай. Упускать его и задавать вопросы, право, не стоит. Она кисло пробормотала что-то в знак согласия и, не затворив дверь, пошла в дом.

Раскрасневшаяся, с видом заговорщицы, Лена принесла домой выкупленный ею помятый коричневый чемодан. В нем было только немного старой, изношенной одежды. Она выстирала и выгладила рубашки, заштопала носки, вычистила фланелевые брюки, аккуратно загладила складки. И даже сунула в боковой карман несколько шиллингов. Проделывая все это, она почувствовала облегчение, но когда наглаженные, починенные вещи опять были сложены в чемодан, на душе у нее не стало лучше… В ней неуклонно крепла уверенность, что с Полом стряслось несчастье.

Назавтра в «Бонанзе» она услыхала о нем. Когда Лена вошла туда, Нэнси Уилсон со смаком о чем-то рассказывала другим продавщицам. Все столпились вокруг нее, и даже Херрис стоял поблизости — очень уж пикантные новости она сообщала.

— Честное слово, — тон у Нэнси был в высшей степени патетический, — я прямо обмерла от удивления. Иду это я в кино со своим кавалером и вдруг вижу: он тащит на себе щиты с афишами… Я его даже не сразу узнала, так он изменился — худой-худой, растрепанный, настоящий оборванец, без пальто даже. «Постой-ка минутку, Джордж, — говорю я своему ухажеру. — Вон того человека я знаю». Я остановилась и стала смотреть, как он вместе с другими беднягами тащится в этой цепочке. Ну, конечно же, это был Пол! Вдруг он заметил меня, отвернулся и пошел быстрее.

Вся маленькая аудитория дружно заахала. Лена ощутила внезапный приступ слабости.

— Нет, надо было вам его видеть! — Нэнси закатила глаза. — Он человек конченый!

— Я всегда говорил, что ничего хорошего из него не выйдет, — с всезнающим видом подвел Херрис итог «конференции». — Я кое-что разузнал о нем в полиции. Ну, а теперь идите по своим местам.

Тут последняя способность к сопротивлению оставила Лену. Она отдавала себе отчет в своем безрассудстве, знала, что готовит себе беду и горе. Но ничего с собой не могла поделать. Она, уже не таясь, начала искать Пола. Каждое утро, идя на работу, и каждый вечер, возвращаясь домой, она выбирала окольные пути, без устали бродила по самым захолустным улицам, настороженно высматривая его печальную фигуру. В свободное время она часами поджидала его у вокзалов. Но его не было нигде.

Пол вышел из дома Спротта и вслепую побрел по затихшим улицам. Ночь была холодной и ясной, дул пронзительный ветер, и легкое дыхание мороза уже чувствовалось в воздухе. Несмотря на то, что Пол совсем обессилел, одна мысль прочно засела в его мозгу. Очутившись наконец возле канала, он вытащил из кармана револьвер и со вздохом облегчения далеко швырнул его в маслянистые воды. Глухой всплеск отдался у него в ушах. Тупо смотрел он, как а лунном свете расходятся и убывают темные круги. И лишь когда исчезла последняя рябь, повернулся и пошел прочь.

В это самое мгновение часы на Уэйр-стрит пробили одиннадцать.

Их гулкий бой почти совсем отрезвил его, и вдруг, несмотря на сумятицу в мыслях и смертельную усталость, он понял, что в кармане у него нет ни гроша, и стал раздумывать, где провести ночь. Мало-помалу ему стало ясно, что есть лишь одна возможность — та, которой пуще всего страшился Джерри и другие обитатели ночлежки. Он должен выспаться. А в городе было место, известное под названием Арки, — единственный, не считая кладбища, уголок, где в силу какого-то неписаного закона бездомные могли спокойно «отсыпаться». Пол медленно побрел по направлению к злосчастным Аркам, сознавая, что рухнул последний шаткий оплот его респектабельности. Теперь он уже по ту сторону рубежа.

Поблизости от Арок — двух темных выемок между опорами железнодорожного моста, по которому шли поезда в Среднюю Англию, — находился канал. Когда Пол добрался туда, оказалось, что нашлись и другие горемыки, которые уже устроились там на ночлег. Подняв воротник пальто и засунув руки в карманы, Пол уселся в сыром сумраке подле круглого железного столба. Холод пронизывал его до костей. Силясь побороть дрожь, он закрыл глаза и тревожно, урывками, продремал всю ночь. В угрюмой серой дымке настал рассвет, и поезд прогрохотал по мосту над головами бездомных. Скорчившийся, продрогший, Пол едва поднялся на ноги и, спотыкаясь, сделал несколько шагов. Его мутило, желудок настойчиво и болезненно требовал пищи, но у него не было денег даже на грошовую булочку. Инстинктивно он пошел в сторону «Лэйнзской рекламной компании», но, наткнувшись на закрытые ворота, повернул к вокзалу на Леонард-сквер. Проторчав весь день у подъездных путей и наслушавшись ругани и поношений профессиональных носильщиков, он заработал десять пенсов. На ужин и на ночлег этого было недостаточно. В ближайшем рабочем кафе он заказал колбасу с толченой картошкой — отвратительно приготовленное жирное месиво. Оно камнем легло у него в желудке, вызвав острую спазматическую боль. С трудом волоча ноги, он отправился обратно под Арки.

На следующее утро хлынул проливной дождь. Опять идти на вокзал Пол был не в состоянии; он бродил по улицам, ища где бы укрыться от ливня. Он смертельно устал, но в этом большом городе ему негде было присесть, разве что на мостовой. Под конец он набрел на бильярдное заведение и там, наверху, в насквозь прокуренном зале, освещенном зеленоватым светом ламп, нашел пристанище. Правда, только временное. После того как он вяло пронаблюдал несколько партий, не выказывая поползновения сыграть, к нему подошел служитель и попросил покинуть заведение.

Очутившись снова на улице, Пол помнил лишь одно: одно двигаться. Для чего, собственно, — об этом он не думал.

Под вечер он оказался у отводного канала, черного и мрачного, с небольшими фабриками и кирпичными заводами по берегам. Пола окликнули с какой-то баржи и попросили подержать канат, пока команда управится с механизмом примитивного шлюза. На барже возле кабины стояла немолодая женщина с приветливым лицом и жарила на печке яичницу с беконом. Возможно, она догадалась о положении Пола. Когда он отпустил канат и баржа медленно двинулась дальше, она протянула ему ломоть хлеба с большим куском горячего бекона.

Это материнское участие и исполненный жалости взгляд, который она бросила на него, болью отозвались в душе Пола; внезапно его охватило желание вернуться домой, вернуться к нормальной жизни добропорядочного человека. Но он тут же поборол этот порыв. Никогда он не отступится, никогда и ни за что! Насквозь промокший, он двинулся обратно в город, к Аркам.