– Меня?

– Да, вроде как ты с минуты на минуту должен подъехать… Погоди, что-то случилось? – мгновенно встревожилась Нина Филипповна.

– Нет, ничего, все в порядке. Просто хотел узнать у вас, как спектакль.

– Чудесно, чудесно, эти актеры – такие молодцы!

Нина Филипповна рассыпалась в комплиментах – актерам, театру, спектаклю. Она в последнее время вела себя несколько экзальтированно. Все твердила, что Олег теперь ей вместо сына. Постоянно говорила «спасибо» за операцию, благодаря которой она теперь спокойно могла ходить. Нина Филипповна словно убеждала себя, что все хорошо и жизнь продолжается. Олегу почему-то тяжело было общаться с ней.

Он быстро попрощался, нажал на «отбой».

Если быть до конца честным с собой, то Олег немного ревновал Ангелину ко Льву. Старый друг вел себя несколько развязно. Помнится, на дне рождения Никиты, в тот, последний вечер, тоже как-то фамильярно обнимал Ангелину, потом на похоронах все с ней шептался… То есть тогда, конечно, Олег еще не являлся возлюбленным Ангелины, но… наблюдать со стороны за всем этим, происходящим между Львом и Ангелиной, было неприятно.

Вот и сейчас – зачем Лев пошел сюда, даже не предупредив Олега? И с какой стати Ангелина пустила его… А теперь она не отвечает на звонки.

Олег вышел из дома, сел в машину и отправился к гостинице, где остановился Лев. Позавчера Олег уже заходил туда, они со Львом немного посидели в номере, поговорили, опять помянули Никиту…

Олег поднялся по ступеням в главный вход, оказался в просторном холле и там попросил девушку на ресепшне соединить его с номером Льва.

– Пожалуйста, говорите, – протянула трубку девушка.

– Алло, – Олег услышал в трубке голос Льва.

– Привет. Это я. Сейчас поднимусь к тебе, ладно?

– Нет.

– Почему? – удивился Олег.

– Я сам спущусь, жди.

Лев вышел из лифта в холл минут через десять, махнул Олегу – пошли, мол.

– Ты куда? – нервно спросил Олег.

– Походим, воздухом подышим.

– Опять пил, что ли? – вздохнул Олег, неохотно следуя за другом.

Лев спустился вниз по ступеням с гостиничного крыльца, направился к небольшой площади с фонтаном. Было тепло, по площади гуляли туристы, в основном китайцы, работали летние кафе. Солнце уже село, но было светло, запад неба горел золотым огнем.

– Слушай, я ничего не понимаю, – начал Олег. – Ты у меня был сегодня? Зачем? Почему не позвонил, не предупредил?

– Ангелину мне надо было увидеть.

– Вот приспичило тебе, зачем… – недовольно нахмурился Олег. – Ее лучше не трогать, она не в настроении.

– Прости меня.

– Что? В каком смысле? – опешил Олег. – Да и ты мне скажи лучше, куда потом Ангелина с Симочкой отправились? Дома их нет, на звонки Ангелина не отвечает, я прямо места себе не нахожу…

– Они у меня сейчас.

– У тебя?! Как это понимать?..

– Мы уедем завтра. Вместе. Втроем. Я уже все устроил, документы в порядке, никаких препятствий, – сказал Лев и сел на край фонтана.

– Погоди… – Олег без сил опустился на скамейку напротив, вытер враз вспотевший лоб. – Втроем? Почему?

– Сима – моя дочь.

– Ты бредишь… Погоди, как?! Не-ет… Не может быть! Твоя дочь?!

– Да, – просто ответил Лев.

– А Ангелина в курсе? Хотя, минутку, как это она не в курсе… Сима – твоя дочь? Родная?

– Да. Никита не знал, – спокойно произнес Лев. – Воспитывал Симу как свою. Ну я дурак тоже, не понимал, что это такое – дети… Не хотел себе лишних проблем, как мне тогда казалось. Если ты помнишь, мы все тогда в одной компании были – я, Никита, Ангелина. Он за ней ухаживал, про меня не знал. Ну потом она залетела, я свалил, а она вышла замуж за Никиту.

Олег слушал эту исповедь и чувствовал, как мурашки бегут у него между лопаток.

– Сима ведь моя копия. Думали, что она в Ангелину беленькая, так нет, в меня. – Лев провел ладонью по своим волосам – белым-белым. – И нос мой, и все повадки мои. Я потом понял, как люблю ее. Мое дитя. Только мое.

– Ты не шутишь сейчас? Ты серьезно?

– Очень. Дети – это главное, я понял. Она мое сердце… Все в мире тлен, кроме моего дитя.

– Минутку… А что же ты не увез Ангелину сразу после похорон Никиты? – спросил Олег.

– Так она в положении тогда была. А я не выношу чужих детей, и вообще… Думал, буду любить Симу на расстоянии, потом как-нибудь откроюсь, буду общаться с девочкой. Я так и сказал тогда Ангелине, кстати: если бы ты не была беременной, я бы тебя увез с собой.

– Ты ей так сказал? Погоди-погоди… – Олег застонал, пытаясь сконцентрироваться.

– А потом у нее выкидыш случился, ты сам мне рассказал об этом позавчера. Ну я и решил, прямо позавчера, что это шанс.

– Погоди, погоди… Это ведь все не так… Рая… Я думал, Рая сумасшедшая и все это придумала, а нет… Короче, не было никакого выкидыша, Ангелина на самом деле сделала аборт. Сразу после похорон Никиты, получается… Сразу! То есть я так понимаю, она его сделала из-за тебя! Ты ей сказал, а она…

– И правильно сделала, – совершенно спокойно произнес Лев.

– А что ж она тебе не позвонила тогда, сразу же…

– Ты странный, – сказал Лев удивленно. – Настоящая женщина никогда ни о чем не просит. Ангелина – не попрошайка. Она ждала, что я сам к ней приду. И дождалась.

– О нет… Она же со мной… я же ей все… – Олег почувствовал, как сильно бьется у него в груди сердце.

– Что – все?

– Я же ей свою долю отдал. Было пятьдесят на пятьдесят, а я отдал ей все, ты понимаешь, все! Теперь официально она – владелица бизнеса!

– Ты дурак. Что я могу сказать, – вздохнул Лев. – Она просто сука, да.

– И как ты с ней можешь после всего этого? – держась за сердце, с трудом произнес Олег.

– Ну я с самого начала знал, что она сука. Я люблю сук, – простодушно признался Лев. – Я сам… сволочь, да. И что такого.

– Как она могла, как она могла со мной так…

– Она тут при чем? – поморщился Лев. – Это ты сам виноват. Она ничего не крала, не выпрашивала, поди, ты сам все ей отдал. Дурак, значит.

– Я же ее любил не знаю как… – Олег вдруг с ужасом осознал, что он сейчас плачет. – Послушай, и вот тебе не противно, что она с Никитой так, с их нерожденным ребенком…

– Нет.

– Что ты сам за человек такой…

– Какой я человек, какой? Нормальный я. Делаю что хочу. У меня одна жизнь. Если где накосячил – стараюсь исправить. Я вас вот не понимаю. Всех. Живете какой-то старой моралью, какими-то принципами дурацкими… Театр мелодрамы. Сплошные эти… эмоции. Я, уж прости, только одну эмоцию понимаю – это любовь к собственным детям, родным детям. Все. Больше нет ничего. А дети – действительно святое.