пришли сюда недавно, потому что знали: человек закончит свой бег по туннелям именно здесь…

Такаси искал Мокрицу, чтобы остановить его.

Он пришел в опустевший дом стражи, заглянул в кабинет Мокрицы, увидел камеры пыток, зашел в архив, где хранились карточки на каждого жителя города, и даже в спальню директора, где тот обычно ночевал, потому что не любил спать дома. Мокрицы нигде не было. Неизвестно было, что он еще задумал. Об этом Такаси сообщил Круминьшу.

— А мы расширили выход из подземелья, — сказал Круминьш. — Теперь здесь дыра метров в десять. Скоро будем готовы.

— А что еще происходит? — спросил Такаси, направляясь к выходу из логова Мокрицы.

— Что происходит? — Такаси узнал голос Наташи. Наташа старалась говорить весело и беззаботно, чтобы скрыть страх за Такаси, который там, внизу, где с ним может произойти что-то ужасное. — Анита разбивает лазарет.

— А почему ты не там?

— Мы с Кирочкой остались здесь, — сказала Наташа. — Мы должны принимать беженцев и отводить их в безопасное место.

— Понимаю, — сказал Такаси. И он не смел сказать ей, что хочет, чтобы она была подальше от подземелья.

— Гюнтер ушел вниз, на шестой уровень, к прорыву, — сказала Наташа. — И Станчо ушел. Знаешь, все просто проваливаются под землю, а мне страшно за вас.

— Я пойду к Гюнтеру, — сказал Такаси.

— Ой, не надо! Ты ничем не поможешь. Спроси у Круминьша.

— Крони! — перебил ее голос Круминьша. — У вас нет воды?

— По стенам лифтовой шахты текут ручейки. Но это бывает иногда, если прорвет трубу, — услышал Такаси ответ Крони.

В эти минуты Крони поднимался в лифте с энергетиками.

— Мы остановились, — сказал Крони, — тут много детей и женщин. Их не успевают вывозить. Придется выйти.

— Эх, Крони, — сказал Круминьш в сердцах. — Ты так нужен наверху!

Перед ним на экране была сцена, запечатленная телепередатчиком Крони, лифтовая площадка и женские руки, царапающие решетку, чтобы остановить лифт — единственное звено между жизнью и неумолимой загадочной смертью. Решетка отодвинулась, и обнаружилась сумятица тел и поднятых рук — колеблющаяся картина ада, освещенная слишком ярким лучом прожектора. Прожектор покачивался под напором толпы, и два мрачных электрика отталкивали людей, чтобы толпа не опрокинула единственный источник света. Затем Крони повернулся, глазок на его груди взглянул назад — на медленно уползающее наверх, изрезанное вертикальными полосами решетки светлое пятно лифта.

На площадке оставалось еще много людей, подходили новые.

Круминьш понимал, что Крони оказался в западне нижнего, самого бедного, самого набитого народом уровня подземного города.

Крони послал двух рабочих посмотреть, можно ли подняться по служебной лестнице. Неизвестно, удастся ли еще раз лифту прорваться так низко — ведь на пути его другие уровни и на каждом толпы перепуганных людей ждут спасения. Хотя Крони знал, что до шестого яруса далеко и лестницы, которыми редко пользовались, пришли во многих местах в негодность. Пока не вернутся посланные на разведку, он не отпускал людей к лестнице — на улицах стояла кромешная тьма, кое-где разрываемая лишь светильниками, вынесенными из домов. У лифта оставалась какая-то надежда.

Гюнтер шел по шестому ярусу, толкая перед собой тележку с баком, полным ремонтного пласта, и распылителем. Пласт затвердевал почти мгновенно и заполнял пеной любое отверстие. За спиной Гюнтера был ранец со взрывчаткой. Взрыв настиг Гюнтера, швырнул о вагонетку. Он с трудом поднялся. Рвануло впереди. Минут через пять Гюнтер остановился на развилке туннелей.

Наверху Макс склонился над локатором, пытаясь разобраться в тусклой сетке зеленых линий — туннелей.

— Правильно идешь, — сказал он.

— Вижу человека, — сказал Гюнтер.

Человек выбежал из широкого туннеля. Он налетел на тележку, зажмурил от боли единственный глаз, метнулся к стене и, перебирая по ней руками, побежал дальше.

Через сто шагов Гюнтер увидел, как по углублению в центре пола журчит растущий на глазах ручеек воды.

Гюнтер уже понял, что взрыв еще не до конца разрушил перемычку, но вернее всего это случится через несколько минут, и Гюнтер мог, по крайней мере, отсрочить катастрофу.

Воды прибавилось, и Гюнтеру приходилось выше поднимать ноги. Подошвы башмаков скользили по мокрому камню.

Туннель расширился и превратился в зал старого водозаборника. Дальнюю стену зала пересекла трещина, и струи воды забили с такой силой, что пролетали через весь зал, разбивались о противоположную стену и стекали потоком вниз. Вода под ногами бурлила и закручивалась водоворотами. Гюнтер мрачно поглядел на трещины, бороздившие стены, и сказал:

— Боюсь не справиться.

Говоря так, он уже поднимал распылитель. Тележка качнулась, и Гюнтер ее с трудом удержал. Вода доставала до колен.

Гюнтер включил распылитель. Пена встречалась со струями воды и разлеталась клочьями, застывая на лету.

Наконец первые клочья пены приклеились к стене, превращались в светлые комья и вздувались, как пузыри, под напором струй.

Первый лифт застрял у верхних ярусов, и Станчо висел над ним на проводах, рискуя получить смертельный удар током, и пытался надежнее переключить его управление на свою, верхнюю станцию. В лифте плакали дети, и стражник, который управлял клетью, ругал снизу Станчо, которого считал одним из электриков. Макс Белый помогал автоматам растаскивать камни, оставшиеся после взрыва верхнего прохода, и мостить пологий выход. Круминьш дежурил у экранов, поддерживая связь с теми, кто был внизу, и проклинал судьбу, не дающую ему права броситься к темному провалу.

Вернулся один из людей, посланных Крони по лестнице.

— Лестницу можно расчистить, — сказал он. — Только не знаю, на сколько уровней.

Гюнтер упорно держал распылитель, и пена постепенно заваливала зал.

И вдруг распылитель пискнул и дернулся в руке Гюнтера. Пена кончилась.

— Все, — сказал Гюнтер.

Половина зала была набита застывшей пеной, и вода, вытекающая из-под нее, как будто потеряла часть своей злости. Пена плотнела и лишь вздрагивала, как будто кто-то с той стороны размеренно бил по ней тяжелым молотом.

— Маленькая передышка. Пластырь на тонущем фрегате, — сказал Гюнтер. — Надо взрывать туннель.

Гюнтер оставил тележку и побежал по туннелю. Через несколько десятков шагов, в том месте, где потолок туннеля навис, он вытащил заряды, потом начал методично приклеивать их по периметру туннеля, словно впереди у него была вечность.

Круминьш молчаливо молил его: скорей же! Но ничего не сказал вслух, потому что вмешиваться было нельзя. Он только подумал, какое счастье, что Макс Белый крошит вездеходом дорогу к госпиталю и ничего не слышит. Они же с Гюнтером проработали рядом двадцать лет.

И тут раздался грохот: пластырь, лопнув, разорвался на множество клочков.

Гюнтер бросился на землю и в то же мгновение привел все заряды в действие.

Он успел в полной темноте