Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это послужит мне уроком, — насмешливо произнес он, протягивая конверт Пете. — Мне следовало указать на портрете: «Не продается», но я подумал, что тебя развеселит, когда узнаешь, какую цену я запросил.
Пета взглянула на конверт: 23, Олбемерл-стрит.
— Это совсем рядом. Возьми такси, я сейчас тебе вызову. — Ричард с необычной живостью удалился, раньше, чем Пета смогла ему напомнить о том, что он не назвал ей имени адресата.
Пожав плечами, она решила не беспокоиться. Кто бы ни жил в этом доме, соседи наверняка знают человека, который расплачивается за картины небольшим состоянием! В самом деле, Ричард ведет себя очень странно! Как бы сильно ему ни хотелось сохранить портрет, контракт есть контракт, и он не имел права пытаться его нарушить!
Оказалось, что ей нужен многоквартирный дом где-то в середине улицы. Она робко постучала в дверь, расстроенно думая, как же объяснить ситуацию. Дверь открыл худощавый мужчина в очках, со взъерошенными волосами и рассеянным выражением лица.
— Извините! Я думала… то есть это: случайно, не вы купили сегодня на выставке картину Ричарда Мэйна? — Она изо всех сил пыталась говорить хладнокровно, но все равно покраснела под его удивленным и заинтересованным взглядом.
— Боюсь, не я. Я не выходил из дома. Но не знаю насчет моего друга. Иногда он делает странные вещи, — весело сообщил мужчина. — Войдите и спросите у него.
Он впустил девушку и проводил ее через маленький коридор в большую уютную комнату, стены которой были заставлены книжными полками. Перед окном за письменным столом, заваленным книгами и бумагами, сидел темноволосый мужчина. Спиной к двери.
— К тебе гостья, Уэринг, — приветливо сообщил мужчина в очках. — По крайней мере, она, к сожалению, не ко мне. Так что, если не перепутала адрес, тебе, кажется, повезло.
Мужчина за столом обернулся. Пета испытала шок, узнав Николаса. Она повернулась и хотела сбежать вслед за соседом, но Николас опередил ее. Он поспешно пересек комнату и захлопнул дверь.
— Пета!
— Я думала… ты в Перу!
— А я думал, что ты в Швейцарии! По крайней мере, так написал мне профессор в своем последнем письме! Что ты здесь делаешь? Почему ты приехала?
Пытаясь побороть дрожь в руках, Пета протянула письмо Ричарда:
— Меня прислал Ричард. Я не знала, что это для тебя.
Она наблюдала за тем, как он распечатал конверт, и пришла в ужас, когда все поняла.
— Николас! Это ведь не ты… заплатил такие деньги… за мой портрет?
Он оторвал взгляд от записки и улыбнулся, глядя на нее. Его серые глаза сияли счастьем.
— Именно я. И заключил очень хорошую сделку. Я удивлен, что мистер Мэйн думает, будто я захочу от нее отказаться.
Сумочка выпала из рук Петы и с легким стуком упала на пол.
— Если только, — неторопливо добавил Николас, — вместо него я получу кое-что получше. Например, оригинал.
Он шагнул к ней. Пета потеряла ощущение реальности, смутно понимая, что любимый крепко ее обнимает и целует, нежно, ласково, долго. Захваченная врасплох, она едва перенесла страсть этого поцелуя и чувства, которые он в ней пробудил. Она забыла о боли и страданиях. Николас рядом, он обнимает ее, он…
Прошло довольно много времени, прежде чем Николас утолил первую жажду страсти поцелуем. Он немного отстранил девушку от себя и прошептал:
— Я люблю тебя. Слышишь, Пета? Я люблю тебя. Я давно пытался сказать тебе, но ты не хотела слушать. А теперь, ради всего святого, скажи, что Мэйн не обманывает и ты чувствуешь то же самое.
— Я… да. — Пета выглядела ошеломленной и говорила точно так же. Она не спросила, что он имел в виду, говоря о Ричарде.
Николас глубоко вздохнул:
— И ты позволила мне уехать с мыслью, что ты любишь… Майка Мэндевилла? Почему, милая? Почему ты это сделала?
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее сердечко никак не могло успокоиться, голос дрожал.
— Из-за Лориол.
— Лориол?
— Она мне сказала, что ты и она… что вы влюблены друг в друга, только ты не желаешь постоянных уз. Я… я поверила. Это казалось очевидным.
— Она тебе сказала, что мы влюблены друг в друга? И ты поверила? Даже после той проклятой вечеринки, когда от любви к тебе я чувствовал себя как в аду, потому что не мог тебе признаться? Я не собирался целовать тебя в тот вечер. И не хотел до тебя дотрагиваться. Видишь ли, я был так уверен, что ты тоскуешь по Майку… Но когда ты назвала меня… дядя Николас… ну, я же человек… я не смог вынести. Потом, конечно, я подумал, что все испортил. — Он помолчал и вдруг почувствовал, что Пета вздрогнула. — Милая, ты дрожишь! — Он потянул ее и усадил к себе на колени. — Юная Холли не помогла нам. Она сказала, что Майк разбил тебе сердце и ты надеялась, что он вернется к тебе, после того как уедет Лориол. — Николас крепче сжал ее в объятиях, когда Пета испуганно запротестовала. — Казалось, это имеет смысл. Мне только оставалось придумать приманку, достаточно соблазнительную, чтобы заставить Лориол спасовать. — У него вырвался мрачный смешок. — Я знал, видишь ли, что она хочет выйти за меня замуж. Но всегда отказывался воспринимать это всерьез. Вообще-то ее махинации меня веселили, пока она не начала очаровывать Майка, и я понял, что ты можешь пострадать. Тогда я бы с удовольствием свернул ей шею!
— Ты никогда не давал мне понять, какие чувства испытываешь к ней на самом деле! — упрекнула Пета.
— Маленький пламенный оратор! Я пытался быть с ней милым из-за ее отца. Он однажды оказал мне очень добрую услугу, и я пообещал, что, когда нужно, помогу Лориол. Вот почему я попросил профессора нанять ее секретаршей, хотя не могу тебе сказать, как сильно потом об этом пожалел. Ты была единственной причиной того, что я остался в Грейлингсе. В известном смысле здесь не только вина Лориол. Мужчины становились жертвой ее чар еще с тех пор, когда ей исполнилось шестнадцать. И она не смогла поверить, что не интересует меня. Наконец, на вечеринке мне пришлось сказать ей прямо, что она напрасно тратит время. — У него вырвался печальный смешок. — Лориол пришла в такую ярость, что по дороге домой мне от нее здорово досталось. Даже когда я лег спать, она заявилась ко мне в комнату, чтобы в последний раз обрушить на меня град упреков! — Он замолчал. — В чем дело? Что я такого сказал?
Глаза Петы наполнились слезами. Она уткнулась лицом ему в плечо:
— О, Николас, я видела ее! Когда она выходила из твоей комнаты! Я… я подумала… — Она стыдливо остановилась, не в силах продолжать.
— Ты подумала худшее! Ну, будь я проклят! Я всегда подозревал, что женщины ужасно осложняют себе жизнь поспешными выводами, и теперь я это знаю! Моя дорогая, милая идиотка, разве тебе никогда не приходило в голову, что я просто не такой человек? Кажется, ты очень низкого мнения о моем нравственном облике!
Его голос и глаза дразнили. Пета сглотнула, чтобы избежать хрипоты, и стала защищаться: