– Встреча, ваше величество… – сказал де Кавуа.

– Да, я помню…

– Взгляните на господина д’Артаньяна, сына славногодворянина, добровольцем сражавшегося за веру бок о бок с вашим славным отцом.Молодой человек удручен и искренне раскаивается…

Д’Артаньян поторопился придать себе вид совершеннейшегораскаяния и покорной удрученности.

– Ну да, как же! – проворчал король. –Взгляните только на эту хитрую гасконскую рожу! Не забывайте, де Кавуа, я самнаполовину гасконец, а потому меня-то не обведешь вокруг пальца! Раскаяние, ха!Скорее уж этот юный нахал втихомолку пыжится от гордости! Ну-ка, отвечайте,сударь, да или нет?

– Самую чуточку, ваше величество, – смиренноответил д’Артаньян.

– Приятно видеть, что вы, по крайней мере, честны со своимкоролем… или почти честны… Что же мне с вами делать, любезный д’Артаньян? Вы,ей-же-ей, поставили меня в сложное положение – меня, вашего короля! С однойстороны, побежденными оказались мои мушкетеры…

– Но победителем стал ваш гвардеец, – вкрадчиво сказалде Кавуа.

– Вот именно, вот именно… С другой же стороны, у меняесть повод не на шутку посмеяться над хвастовством де Тревиля, полагающего, чтоего рота – лучшие в мире солдаты… Признайтесь, Кавуа, вас это только порадует?

– Мы все – слуги вашего величества…

– Хитрец вы, де Кавуа, хотя и не гасконец, –сказал король убежденно. – Но я не могу сердиться на человека, известноговсему Парижу как образец супружеской добродетели. Это ваша сильная сторона,мошенник вы этакий. Итак, господа… По-моему, молодой дворянин заслуживаетнекоторой награды. Не потому, что я снисходительно отношусь к дуэлям, упасибоже! Я просто рад, что мои гвардейцы получают достойное пополнение… но набудущее – довольно, д’Артаньян, слышите? Если мне донесут, что вы дрались надуэли, я уже не буду так снисходителен!

– В том случае, если вашему величеству донесут правду,я готов понести любое наказание, – сказал д’Артаньян.

– Вот именно, вот именно… Что же мне с вами делать? Ну,как-то вы все-таки устроены, верно? Вы уже состоите в гвардейских кадетах. Ямог бы помочь вам купить первую же роту гвардии, которая будет продаваться… но,насколько я знаю гасконцев, есть кое-какие обстоятельства, точнее,одно-единственное обстоятельство… Безденежье – недуг, не щадящий ни королей, нипростых смертных… Вот что… Ла Шене! – позвал король и, когда камердинервошел, решительно распорядился: – Ла Шене, посмотрите у меня по всем карманам,не найдется ли там тридцати пистолей… а впрочем, не будем мелочны! Посмотрите,не найдется ли сорока! И если найдется, несите их немедленно сюда.

Разумеется, деньги нашлись, и именно сорок пистолей.

"Его величество ровно в два с половиной раза менеещедр, нежели мой до сих пор неизвестный даритель… или дарительница, –моментально подсчитал д’Артаньян, имевший некоторые способности кматематике. – Что поделать, я и не думал, что меня наградят орденомСвятого Духа. Нужно уметь довольствоваться малым…"

Вслух он, конечно же, рассыпался в благодарностях. Увы,ситуация была совершенно неподходящей для того, чтобы просить у королямушкетерский плащ, – теперь было совершенно ясно, что д’Артаньяну этотплащ уже не принесет ни радости, ни покоя. В роте королевских мушкетеровнаверняка косо посмотрели бы на новичка, как раз и прославившегося победой надтремя самыми знаменитыми бретёрами г-на де Тревиля…

Уже в коридоре ему пришло в голову, что есть все же, чемгордиться. Получить из рук известного своей скупостью короля целых сорокпистолей – это, если рассудить, нешуточное отличие…

– Главное, д’Артаньян, не вздумайте возлагать чересчуруж большие надежды на эту аудиенцию, – серьезно сказал де Кавуа. – Выпопросту развеяли скуку его величества, и только. Вы по-прежнему ходите полезвию ножа. Если в следующий раз королю снова насплетничают касательно вас, нос большим успехом…

– Я понимаю, – сказал д’Артаньян. – Но немогу же я вернуться в провинцию?

– По-моему, вас теперь из Парижа не выгонишь и подстрахом Бастилии… Будьте осмотрительнее, друг мой! Берегитесь не только дуэлей,но и женских историй. Его величество беспощаден к нарушителям супружескойдобродетели, и там, где простит дуэлянта, не пощадит разоблаченного повесу. А овас уже начали кружить смутные слухи, ваше имя связывают с некоей замужнейженщиной…

– Гнусные сплетни, – сказал гасконец насколько могубедительнее. – Я всего лишь столуюсь у этой достойной дамы, потому что втрактирах кормят настолько ужасно, что веришь иным россказням о судьбе,постигшей бесследно пропавших путников, чья судьба известна лишьнедобросовестным поварам…

– Вот кстати. Не отобедаете ли у меня? Моя супругахотела вас видеть. Могу вас заверить, что мой повар пополняет свои запасы вхороших лавках и ни разу не ловил для своих пирогов заплутавших путников…

– Охотно, – сказал д’Артаньян искренне.

Д’Артаньян питался совсем неплохо – трудами госпожиБриквиль, понятное дело, – но повар семейства де Кавуа, как вскоре сталоясно, был не в пример искуснее того, чьими услугами пользовалась Луиза. Такогосальми[7] из зуйков и жаворонков д’Артаньян еще не отведывал вПариже, жареные бекасы тоже были вне всяких похвал, а шпигованная телятина сартишоками и мозгами сделала бы честь Лукуллу. Вина тоже подавалисьвеликолепные – главным образом бургундское «нюи» и «поммар», считавшиеся в тодалекое время наиболее изысканными. Становилось понятно, отчего де Кавуанесколько располнел. Сам же д’Артаньян пришел в благодушнейшее настроение. Оннесколько рассеянно слушал болтовню госпожи де Кавуа, бойкой, нарядной икрасивой женщины лет двадцати пяти-двадцати шести, и чем дальше, тем больше вее выговоре ему стало угадываться что-то знакомое…

– Послушайте, госпожа де Кавуа! – сказал оннаконец, чувствуя себя, словно тот древний грек, сделавший какое-то великоеоткрытие, связанное с насыпанным в ванну золотом (как бишь его? Алкивиад,кажется? Вроде бы у него был титул Архимедикус…) – А вы ведь родом изЛангедока!

– Совершенно верно, господин д’Артаньян! – живоподтвердила хозяйка. – Можно сказать, мы с вами из соседских мест –Гасконь рядышком с Лангедоком, рукой подать, стоит только через Гароннупереправиться… В Лангедоке я и познакомилась с де Кавуа. Вы слышали этуисторию?

– Откуда же, госпожа де Кавуа, – сказал д’Артаньянискренне.

– Мирей! – воскликнул де Кавуа, пытаясь урезонитьжену.

– Луи, не мешай мне развлекать гостя беседой! –решительно возразила госпожа де Кавуа, и суровый капитан мушкетеров кардинала,к немалому удивлению д’Артаньяна, покорно умолк. – Я, знаете ли, дочьзнатного лангедокского сеньора, а вот де Кавуа – сын мелкопоместного дворянинаиз Пикардии…