Я схватила девицу за руку и стала канючить:

– Простите, я не знаю, как вас зовут. Люба вашего имени не назвала.

– И очень хорошо сделала, – не пошла на контакт шантажистка.

– Любаня из последних сил выкручивается, нет у нее сейчас таких средств, – ныла я, по-прежнему держа незнакомку за плечо.

Из тоннеля послышался грохот приближающегося поезда, девушка вывернулась из моих рук. Состав притормозил, двери раскрылись, малочисленные пассажиры высыпали на платформу.

– Завтра, – прошипела девица, – иначе дерьмо попадет в вентилятор.

Я не успела моргнуть, как собеседница вскочила в вагон в тот момент, когда автоматические створки почти сошлись вместе. Поезд улетел в темноту, я осталась на платформе, посмотрела вслед мелькнувшим огонькам, достала телефон и спросила:

– Взял?

– Вижу, – ответил Димон. – Жди в машине.

Я не торопясь двинулась в сторону подземной парковки, где в отсутствие владелицы томился черный внедорожник. Прошли те времена, когда требовалось идти за объектом тенью с поднятым воротником и в кепке, козырек которой прикрывал лицо преследователя. Нынче, в век научно-технического прогресса, можно незаметно поместить на одежду фигуранта крохотный маячок, а потом на экране компьютера спокойно проследить его путь. К сожалению, устройство не может показать, с кем встречается ваш объект, поэтому наружного наблюдения никто пока не отменял. Но нам с Димоном предстоит узнать, где живет девица, – скорее всего, она поспешит в поздний час с деньгами домой.

Где-то через сорок пять минут Коробок позвонил и бойко отрапортовал:

– Сигнал идет из квартиры шесть дома двенадцать по Вербной улице. Там прописана Ольга Геннадьевна Васькина, двадцати лет, парикмахер в салоне «Филиппино»[17]. Ранее вместе с ней проживал Геннадий Сергеевич Васькин, трижды судимый за мелкие нарушения. Хулиганство, порча чужого имущества, драка с нанесением телесных повреждений средней тяжести. Всякий раз Геннадий отделывался ерундовым сроком. Два года назад Васькин умер от цирроза печени.

– Ольга Васькина, О.В.! – обрадовалась я. – Уже еду на Вербную.

Беспокоить незнакомого человека ночью неприлично, но я не собиралась демонстрировать хорошие манеры, поэтому сильно нажала на звонок. За дверью, несмотря на поздний час, гремела музыка, Васькина наслаждалась творчеством бессмертного Мика Джаггера. Поскольку Ольга не спешила смотреть, кто пришел в гости, я, не отрывая пальца от кнопки, стала пинать дверь ногой. Звуки рок-н-ролла стихли, Васькина отпирала замки и одновременно орала:

– Задолбали! Нарожали детей, теперь отдохнуть не дают. Не нравится жить с соседями – покупай, блин, личный особняк. Меня от плача твоих спиногрызов тошнит! Че, детям можно днем по моей голове топать и визжать, а я не могу на досуге музыку послушать?

Створка распахнулась, на пороге появилась красная от злости Ольга, она увидела меня, поперхнулась невысказанными словами и попятилась. Я улыбнулась:

– Привет! Надо поговорить!

Поскольку хозяйка продолжала стоять с ошарашенным видом, я бесцеремонно протиснулась в квартиру, закрыла входную дверь и поинтересовалась:

– Олечка, тапки дашь? Не хочется тебе полы пачкать. Правда, я езжу на машине, но, пока от автомобиля до подъезда дотопаешь, туфли становятся грязными.

– Как вы узнали, где я живу? – выпалила Васькина.

– Это несущественно, – мирно ответила я. – Раз я пришла, значит, имею адрес. Давай познакомимся. Впрочем, я знаю твои паспортные данные. Ольга Геннадьевна, двадцать лет, делаешь стрижки-укладки в салоне и после смерти отца живешь одна. Ну, а кто я, легко понять из этого документа.

Ольга уставилась на мое рабочее удостоверение и быстро заморгала.

– Милиция, да? Я ничего не знаю! Никого не трогала! И вообще, вы не имеете права ступать на чужую территорию без санкции прокурора.

– Это тебе папа-уголовник разъяснил? – предположила я. – Хорошо иметь в семье человека, который даст полезный совет. Вот только Геннадий Сергеевич забыл предупредить деточку, что шантаж – уголовно наказуемое деяние. Ты пару лет забираешь у Любы Добровой ежемесячно по двести евро. Двадцать восьмого числа словно зарплату получала. Пора остановиться.

– Не знаю никакую Доброву! – взвизгнула Ольга.

Мне стало смешно.

– А кто на станции «Площадь Революции» требовал у меня сто евро? Ты забыла, что мы встречались? Слушай, нельзя быть такой глупой. На платформе велась оперативная съемка, камера четко запечатлела, как гражданка Васькина забирает у меня конверт, заглядывает в него и возмущается неполной суммой денег. Не помню, какой срок дают шантажисту, но знаю, не маленький.

Оля попятилась в сторону кухни.

– Никогда не поверю, что Любка обратилась в ментовку!

– Правильно, – согласилась я. – Шум поднял ее муж, Иван. Обнаружил ежемесячный перерасход в двести евро и возмутился. Он прижал жену к стенке, Люба призналась: ей не дает жить Ольга Васькина. Собирайся.

– Куда? – испугалась парикмахер.

– В СИЗО, – равнодушно заявила я, – наверное, папенька растолковал тебе тамошние порядки? Можешь прихватить спортивный костюм, тапки, мыло и пару пачек печенья.

– А где Любка? – спросила Васькина.

Я пожала плечами:

– Дома, спит.

– Круто замешано, – заголосила она. – Меня за решетку, а Доброва на свободе останется?

– Ты ее шантажировала, а не она тебя, – напомнила я.

– Это не вымогательство, – всхлипнула Оля.

– Отлично. Я поверила, – хмыкнула я. – Люба просто дарила тебе деньги. Она основала благотворительный фонд «Безвозмездная дань Васькиной».

– Она возвращала долг, – всхлипнула Ольга.

– Да ну? – удивилась я. – Ты оказала Добровой материальную помощь? О какой сумме идет речь?

– Ей мой отец помог, – неохотно призналась Ольга, – а Любка его обманула. Они договорились, Люба ему деньги дала, заставила злое дело совершить. Любка в дерьме, она первая пострадает – если меня спросят, я расскажу правду.

– Правду, только правду, и ничего, кроме правды? – язвительно осведомилась я.

Во время нашей беседы Васькина постепенно приближалась к кухне, и в конце концов мы оказались там. Ольга опустилась на табуретку.

– Доброва гадина. Чужими руками грязную работу выполняла. Если я расскажу все-все, оставите меня дома?

Я насупилась:

– Сложный вопрос. Ответ на него зависит от того, насколько интересные сведения я узнаю.

Оля вдруг повеселела:

– Эксклюзив!

Я села за стол и скомандовала: