Там я работала недолго: принцип уже был понятен, а некоторые изменения в структуре чары проходили скорее уж по ведомству «а так еще интереснее!». Минуты через две клочок пополнился еще одной надписью, и я решительно вскинула сумку на плечо. Надо было идти в библиотеку.

На лестнице, ведущей на третий этаж, народу было немного. Меня обогнал Хельги Ульгрем, торопившийся куда-то по делам; меня он не заметил, я тоже не стала догонять и здороваться. Спокойно дойдя до библиотеки, я постучалась, вошла и заняла свой любимый стол, стоявший практически у окна.

Снаружи доходили последние дни золотой осени. На березе, росшей как раз под окнами библиотеки, дрожали три или четыре последних листа; небо мало-помалу затягивало тучами, но солнце еще светило из небольшого просвета. Холодало; позавчера я получила у гнома-завхоза теплый плащ, специально предназначенный для выживания в условиях суровой лыкоморской зимы. Ткань, однако, была немногим толще той, что пошла на плащ летний, а мех, оторачивавший воротник, был не иначе как рыбьим — очень ценным и оттого расходовавшимся крайне малыми порциями. Оставалось надеяться только на магию. Впрочем, холод — беда привычная; куда грустнее было то, что день неумолимо катился к солнцестоянию, укорачиваясь каждые сутки. Я плохо переносила ранние сумерки и поздний закат. Но в небесной канцелярии едва ли рассмотрят жалобу Яльги Я., подданной Лыкоморского царства, так что приходится смириться — других вариантов все едино нет.

Подумав так, я положила сумку на свободный стул, извлекла наружу чернильницу и стопку чистых листов и отправилась к Зираку — договариваться на предмет получения учебной литературы.

…Где-то часа через два я отложила перо и помассировала занемевшую руку. И Рихтер, и Эльвира, будто сговорившись, выбрали весьма зубодробительные темы — писать там нужно было столько, что под конец я уже едва могла шевелить пером. Еще больше необходимо было думать, но с этим, хвала богам, таких проблем не возникло.

Я подтянула к себе листы и, пошуршав пергаментом, разложила их на две неравные стопки. Алхимическая была гораздо толще — наверное, у Эльвиры все же сохранились остатки совести и она не стала задавать нам практического задания. Зато и писать по ее предмету пришлось на порядок больше.

По боевой магии же меня ждала и отработка заклинания. Как его там? А-а, «Ударная волна IV — заклинание Эллер-Минца». Зная характер высокочтимого наставника, дешевле выучить с вечера, нежели объяснять наутро, что «я учил, вот ей-богу учил, просто… ну забыл самую малость». Опыта подобных оправданий у меня не было, зато знание людей подсказывало: все едино не поверит, а койки у нас в медпункте жесткие.

Впрочем, это я уже говорила.

Надо было искать напарника: отработать в одиночку схему «удар — защита» не смог бы, наверное, и сам Эллендар Четвертый. Мрыс… я припомнила, с каким энтузиазмом мои однокурсники покидали стены Академии, и поняла, что на помощь мне рассчитывать не приходится. Поймать адепта курсом старше? Во-первых, зачем я ему сдалась, у него свои занятия есть, а во-вторых, это попросту опасно. Вряд ли тем же второкурсникам известны какие-нибудь смертоубийственные заклинания, но все же они знают больше моего. Контролировать же свою силу умеют далеко не все. Отскребай потом себя с потолка в магзале…

Напряженно раздумывая над тем, где мне раздобыть партнера, я перечитала алхимию, просмотрела боевую магию и со вздохом убрала свитки в сумку. Что я могла сделать теоретически — я все сделала. Теперь надо идти и искать такого же фаната для практики…

— До свидания, магистр Зирак!

Я махнула гному рукой, он кивнул, не отрываясь от заполнения какого-то документа. Кому-кому, а вот нашему библиотекарю понятие самоуправления было в корне чуждо. Пустить обормотов-адептов в святая святых, позволив им беспрепятственно выбирать себе книги… Почтенный гном умер бы на пороге библиотеки, не выпуская из рук секиры, но никто не сумел бы посягнуть на святое.

Гномы — они все такие. Если, конечно, это правильные гномы…

Улыбнувшись этой мысли, я поспешила по лестнице вниз.

На лестничной площадке между вторым и третьим этажом стоял огромный фикус. Скорее всего, к фикусам сие растение не имело ни малейшего отношения — лично мне оно куда больше напоминало не в меру разросшуюся пальму, — но с традицией не поспоришь. Фикус — значит фикус. Широкие его листья гном-завхоз еженедельно протирал влажной тряпочкой; изредка растение цвело, выбрасывая тонкие побеги, увенчанные компактным фиолетовым цветком. За время моего пребывания в Академии я зафиксировала три случая цветения: сдается, растению забыли сообщить, что снаружи наступает зима и всем порядочным цветам полагается чахнуть на корню.

Именно там, у фикуса, я лицом к лицу столкнулась с Хельги. Вновь.

На этот раз меня увидели и узнали.

— Здравствуй, Яльга, — тяжело вздохнув, поприветствовал меня вампир. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — нейтрально сказала я. — А вот ты не очень.

— В смысле? — Хельги сфокусировал на мне полный вселенской скорби взгляд.

— Что случилось-то? У тебя вид как у разорившегося гнома…

— Понимаешь… — Вампир вздохнул, взял меня под локоть и, оглядевшись, отвел к окну. — Тут такая история…

Я приготовилась слушать, заранее изобразив сочувствие на лице.

История, надо сказать, была довольно проста — хотя и печальна, этого не отнимешь. Это я в свои девятнадцать лет оставалась одинокой, заменяя страстные поцелуи занятиями по боевой магии. Все прочие девушки были устроены нормально и потому жаждали личной жизни, а иные из них жаждали личной жизни конкретно с Хельги Ульгремом. В последнее время таковых было две, и вампир никак не мог сделать окончательного выбора. Хуже всего было то, что девицы подозревали и о существовании друг друга, и о мучительных метаниях вампира. Естественно, и та и другая желали быть единственной. Прослышав о том, что сегодняшний день объявляется свободным, каждая из девиц заявила, что желает назначить свидание именно на сегодня — и не приведи боги, если она застукает Хельги с другой! Сообразив, что, какую бы он ни выбрал, зараз лишится обеих подружек, Хельги затосковал. Он объяснил каждой, что жутко занят и прийти, увы, не может, — но даже этим не смог обеспечить себе подлинной безопасности. Хельги срочно требовалась третья девица, свидание с которой смогло бы спасти его отношения с двумя предыдущими. Известно ведь: ничто так не сближает людей вообще, а женщин в частности, как наличие общего врага. Так, против кого мы сегодня дружим?

Вот только место третьей девицы на данный момент было прочно и надежно вакантным. Так что жить Хельги оставалось плохо, но недолго.

Закончив рассказ, вампир печально уставился за окно. Я глянула туда же, но тут внезапно меня осенила мысль — простая и гениальная, как и полагается внезапным идеям.

— Не переживай. — Улыбнувшись, я компанейски хлопнула вампира по плечу. — Ты мне друг?

— Друг, — настороженно согласился Хельги.