лица Андрея. Черешня была и вправду очень сладкой и сочной, такой спелой, что буквально лопалась от малейшего нажатия. Сладкий аромат заполнил темную и тесную кабину лифта. На несколько мгновений оба занялись поглощением ягод.

Тихий стон удовольствия со стороны Андрея привлек внимание Вики, она резко вскинула на него взгляд снизу вверх и едва не поперхнулась. Андрей стоял, закрыв глаза и откинув голову на стенку лифта, свет очерчивал его профиль, губы, линию подбородка и шею. Вика непроизвольно облизнулась. Наваждение какое-то.

Желая себя вывести из этого состояния, она засуетилась в поисках своей сумочки. Нащупала её одной рукой, вытащила оттуда упаковку салфеток и собрала в одну из них оставшиеся косточки с веточками. Второй она вытерла руки и губы, хватит с неё на сегодня. Черешня была безумно хороша, но и честь надо знать. Есть большая разница между угощением и “сожрать всё до последней крошки”.

— Обожаю черешню, — тихо проговорил Андрей, открывая глаза. Вика протянула и ему салфетку, чтобы собрать косточки, что он и сделал, кивнув в благодарность. Но удержаться как она, он не смог и взял еще одну гроздь. На одной веточке в его пальцах оказалось сразу четыре черешни.

— Красота, — проговорил он, прежде чем съесть их всех и сразу.

И вправду, подумала Вика, глядя, как он открывает рот и ловит их языком, затем с удовольствием откусывает и снова закрывает глаза. От обилия ягод внутри сок вырвался наружу и тонкой струйкой вытек из уголка его губ.

Вика быстрым движением достала новую салфетку, и даже не раздумывая ни секунды над тем, что она делает, встала и приложила её к его губам, ловя дорожку сока.

Очнулась она в тот момент, когда Андрей замер и, медленно открыв глаза, взглянул на неё. В полутьме блеснули его расширившиеся зрачки, он поднял руку и мягко взял Вику за запястье. Затем громко сглотнул, отодвинул её руку и мягко проговорил:

— Спасибо.

Вика в то же мгновение пришла в себя и осознала, что стоит вплотную к Андрею, закусив нижнюю губу и уставившись на его рот, её рука с салфеткой у его лица и в его же ладони. Он же стоит и улыбается одними глазами.

Она отдернула руку и смущенно отвернулась, тут же начав старательно собирать салфетки, завязывать пакет с остатками черешни и наводить всякую другую бесполезную суету, чтобы выбраться из этого неловкого кокона его близости.

Андрей немного закашлялся:

— Кажется, я косточки проглотил, — в итоге проговорил он.

Вика решила не садиться на свою тумбочку, потому что, глядя на него снизу вверх, чувствовала себя ещё более неловко, чем находясь почти перед его лицом.

— Хорошая черешня, очень вкусная. Спасибо, — выдавила она из себя дежурную фразу.

— Да. Когда увижу в следующий раз Маринку, расцелую.

На последнем его слове Вика снова неосознанно посмотрела на его губы, представляя этот сладкий поцелуй. Он наверняка это заметил, и ей вдруг отчего-то стало снова страшно от одной мысли, что он может сделать следующим шагом. В её планах никакого продолжения не предполагалось, по крайней мере, воплощения в реальную жизнь тех фантазий, что начинали крутиться перед её мысленным взором. Ни фантазий, ни воспоминаний о том, какие на вкус его губы. Сегодня со вкусом черешни.

Телефон Андрея пиликнул на тумбочке, похоже пришло еще одно сообщение. Вика вздрогнула от неожиданности и вжалась в матрас. Андрей осторожно взял свой мобильник и глянул на экран.

— Легка на помине. Пишет, что подстанцию запускают…

Лифт внезапно дёрнулся, затем ещё раз и резко рванул вниз, но тут же остановился, вновь цепляясь аварийными тормозами. Вика вскрикнула. Телефон выпал из рук Андрея и сверкая фонариком, улетел куда-то под тумбочку. Стало почти совсем темно.

— Мне надо выйти… — медленно проговорила Вика, боясь сделать лишний вдох. Затем наоборот резко и часто задышала, — мне надо выйти!

— Всё нормально, — произнес в темноте Андрей, и она почувствовала его руки на своих плечах.

— Выпустите меня, мне надо выйти! Не надо больше, — к горлу подкатывала необъяснимая и неудержимая паника. Они сейчас сорвутся вниз, тормоза не сработают, ещё мгновение и пропасть шахты лифта станет могилой для их искореженных тел, смешанных с металлом в кровавую кашу. — Выпусти меня!

Она пыталась куда-то выйти, оттолкнуть все помехи со своего пути, неосознанно и неконтролируемо то, качая головой, то закрываясь руками. Воздуха вдруг стало катастрофически не хватать, будто из кабины кто-то выкачал кислород. Вика тщетно пыталась вдохнуть скованными легкими, их, будто, раскаленными обручами сдавило.

— Тихо, тихо, тихо, — теплые ладони переместились на её лицо, обняли щеки в темноте, — дыши. Дыши вместе со мной.

Андрей шумно вдохнул воздух носом и выдохнул через рот, обдувая лицо Вики сладким ароматом черешни. Вика зажмурилась и помотала головой, ничего не выходило, ничего не получится и дальше.

— Давай! Дыши! — чуть резче командным голосом, но все ещё спокойно произнес Андрей. Снова вдохнул через нос и выдохнул ртом и продолжил повторять это, попеременно требуя от Вики того же.

Вика попыталась рвано вдохнуть, затем так же выдохнуть, получалось плохо. Андрей не сдавался, он требовал от неё полного внимания и повторения.

— Вика! Дыши со мной, — он повторил вдох и выдох. — Я с тобой, я здесь. Давай. Еще раз.

С большим трудом она смогла повторить вдох и выдох, затем ещё раз и еще. Вика не видела Андрея, света больше не было, только чувствовала его руки, его тело, к которому она становилась всё ближе и его дыхание, которое полностью смешалось с её собственным. На следующем неровном и протяжном выдохе он вдруг притянул её к себе и обнял, заключая в круг своих рук. Неосознанно Вика обхватила его своими руками и вжала лицо в грудь. Дыхание почти полностью синхронизировалось его и паника медленно уползала куда-то под ноги.

Вика сжала футболку на его спине и медленно вдохнула. От Андрея очень приятно пахло, странной тёплой смесью чистого хлопка, какого-то мыла и мужского тела. Неуловимый мягкий аромат кожи, словно она могла почувствовать его сквозь слой ткани. Такой будто он чисто вымылся, но не пользовался никаким парфюмом или дезодорантом. Только он сам. Невыносимо захотелось утонуть в этом запахе спокойствия и умиротворения, которое словно сквозь кожу начинало проникать и в неё саму.

— Не бойся, — прошептал он и пальцами провел по волосам на её затылке.

Она не боялась. По крайней мере, на это мгновение ушел весь страх. И падающего лифта, и тесного пространства, и мужской близости. На короткий миг безмятежности и темноты, где никто не увидит её слабости и желания оказаться