Входы в обнаруженные жилые норы были отмечены не только алыми флажками, но и некими грозного вида устройствами (как оказалось, компрессорами, нагнетающими в тоннели отравляющие газы).

Батя выстроил четвертый взвод возле транспортера и обратился с речью.

– Легионеры! – сказал он. – Нас ждет сегодня не одна из тех занятных прогулок со стрельбой, к которым вы уже привыкли, а чертовски опасная кампания. Под землей нам воевать еще не приходилось. Не стану вам говорить, что мы сумели выкурить из нор всех тварей. Газ – на то и газ, чтобы быть летучим, – он рассеивается, его поглощают стенки тоннелей. Кроме того, всем вам известно, как живучи хонсаки. Известно вам и то, что они вдвое более живучи в состоянии летаргии. К сожалению, я не могу (хоть и хочу) надеяться, что живыми вернутся все. Но я обещаю, что контракт Легионом будет выполнен до конца. Погибшие будут преданы родной земле, а заслуженные деньги – вручены наследникам в полном объеме. У каждого из вас в шлеме имеется маяк – это вам известно. Поэтому потерявшихся в подземельях не будет. При необходимости мы перероем здесь все, до последней песчинки, в поисках любого из вас. Сейчас сержант разобьет вас на двойки, и вы приступите к выполнению задания. Газ в тоннели будет подаваться постоянно, стало быть, открывать забрала и снимать перчатки – не советую. Время на операцию – два часа, затем, если потребуется, перерыв на обед и отдых. Далее – по обстоятельствам. Ну, – завершил он, – кто верит в Бога – с Богом, кто не верит – тому удачи!

Поскольку новичком, не нюхавшим пороха, на сей раз был Долото, Генрик пошел с ним. Филиппу в напарники достался Бородач. Сан и Дан составили третью пару, а Мелкий с Березовским – четвертую.

– Первый час в авангарде я, – сказал Бородач. – Второй ты. Вопросы?

Вопросов у Филиппа не было.

– Тогда – в преисподнюю!

Нора полого уходила вниз. Стены ее, пол и потолок были обмазаны шелушащейся зеленой коркой, похожей на высохшую речную тину. Впрочем, шелушился только самый верхний слой засохшего кала, а под ним начинался твердый, как дерево, и удивительно прочный волокнистый пласт необыкновенной штукатурки. Филиппу лишь с большим трудом удалось проковырять совсем крошечное отверстие в полу, хоть он и орудовал тесаком со всем старанием. Бородач терпеливо ждал окончания неравной борьбы – ему тоже было небезынтересно, можно ли в дальнейшем надеяться на безопасность шахты.

Вполне удовлетворенные прочностью облицовки, напарники поползли дальше. Именно поползли – на четвереньках. В позе, называемой некоторыми специфическими печатными изданиями коленно-локтевою. Выпрямиться в полный рост размеры шахты не позволяли.

Скоро им открылось первое помещение, где можно было встать.

Помещение формой походило на неровный эллипсоид, сравнительно низкий – не более метра девяноста. (Филипп почти упирался макушкой шлема в потолок.) Одна горизонтальная ось эллипсоида совпадала с направлением тоннеля и имела длину семь метров, а другая, перпендикулярная – четыре метра двадцать сантиметров (по сообщению системы лазерного прицеливания).

У хонсаков располагался здесь, по-видимому, склад продуктов. Или отхожее место. Вдоль стен громоздились неровные штабеля коровьих лепешек, которые могли быть как прессованной, измельченной растительностью пополам с сушеными фруктами (консервы на зиму), так и обезвоженным дерьмом.

По запаху назначение продукта определить было невозможно. И не только из-за присутствия боевых отравляющих веществ. Например, запах силоса – любимого российскими коровами высококачественного травяного корма, может показаться неподготовленному человеку намного более шокирующим, чем запах собственно коровьего навоза. Вид, кстати, тоже.

Так вот, на вид припасы хонсаков выглядели абсолютно неаппетитно.

– Захватим по сувениру? – предложил Филипп.

– На обратном пути, если не возражаешь, – согласился Бородач и пинком отшвырнул с дороги бугристую пластину величиной с хорошую сковороду. Пластина врезалась в ближайший штабель, вызвав небольшой оползень.

– Ну, это я не подумав еде… – начал добродушно журить себя Бородач, но на полуслове прервался. Развалившаяся груда обнажила глянцевый бок розоватого панциря.

Легионеры разом вскинули Фениксы, непроизвольно отступив назад. Хонсак не подавал признаков жизни.

– Спишь на посту, салага? – Бородач тронул его легонько стволом. – Или помер?

Не дождавшись ответа, он сильно наподдал ногой по панцирю и отпрыгнул. Хонсак медленно вывалился в неширокий проход, где его почти погребли под собой новые нагромождения лепешек, обвалившихся следом.

– Дохлый, – разочарованно сказал Филипп. – Надо бы контрольный выстрел… Нет?… Я тоже не хочу, видно же, что дохлый.

– Этот – пожалуй. А вдруг тут еще есть? Живые?

– Предлагаешь устроить раскопки?

– А куда деваться, – вздохнул Бородач. – Работа наша такая – разгребать, что другие навалили.

Минут пять они, сопя, барахтались в завалах разнокалиберной буроватой стряпни, более всего напоминая себе саперов, прокладывающих тропу по минному полю. Ночью. Саперов, не имеющих не только миноискателей, но даже и простеньких щупов.

К счастью, на волчьи капканы клешней не наткнулся ни один. Но нервы они поистрепали себе изрядно. После такой археологии тесный лаз тоннеля, куда они с трудом сумели протиснуться (лепешки в результате поисков равномерно распределились по всей камере, и, разумеется, часть их попала в коридоры), показался им уютным и почти родным. Они поползли дальше. И доползли до развилки. Два рукава тоннеля уходили вправо и вперед, а третий, едва ли не вертикальный, – влево-вниз.

– Если где и сохранились живые существа, то внизу, – сказал Бородач. – Согласен?

– Это смотря насколько братский дезодорант тяжелее воздуха, – задумался Филипп.

– Был бы тяжелее намного, компрессоры бы не понадобились, – резонно заметил Бородач. – Поэтому: в недра! – и нырнул безрассудно головою вниз.

Филипп лег на живот и не спеша пополз следом.

Наклонная часть коридора завершилась еще одним, на сей раз двурогим, разветвлением. Продолжая двигаться, придерживаясь правила левой стены, они попали в тупичок, даже не укрепленный замазкой. Видимо, был это недостроенный ход. Они вернулись к развилке и заглянули во второй лаз. Ничего в нем сперва не разглядели: лаз круто изгибался в паре метров от входа. Это их насторожило: все прежние тоннели были более или менее прямолинейные. Бородач спросил:

– Твое мнение?

– Там что-то есть. А возможно, и кто-нибудь. Или что-то было. Надо лезть.

– Надо, – нехотя согласился Бородач. – Держим дистанцию, – и змеей скользнул за поворот.

Филипп сосчитал до пяти, напружинился и прыгнул в кривую кишку лаза. Он успел заметить, как Бородач еще раз повернул, и почти сразу захлопали выстрелы Феникса. До второго изгиба Филипп добрался за считанные секунды, однако врагов в живых уже не застал.