Признаваться в том, что все бумаги из СовМина и Верховного совета читает даже не первый зам, а фактически один из работников среднего звена министерства, Казанец не захотел, и отправился на пенсию. А новым министром стал не заместитель как обычно, а пока малоизвестный директор Новолипецкого металлургического завода Серафим Васильевич Колпаков — выпускник Института Стали и Сплавов, выходец из Военно-Морской авиации, что сразу сближало его с проблемами флота.

Но даже из чернильницы-непроливайки, которую только что отменили в школах, чернила исправно выливаются. А люди, в этом смысле, ещё более ненадёжны, и молва, об уволенном министре разошлась среди чиновного люда быстрее чем огонь на складе ГСМ.

Осознание, что какой-то начальник управления в Верховном Совете может стать причиной ухода в отставку столь значимого и заслуженного человека как Казанец, добавило аппаратного веса самому Николаеву, а во вторую очередь всему Верховному Совету, который пока мало воспринимался как реальная практическая власть. На местах его ещё недавно передавливало «мнение» партийных органов, а на уровне СССР, существовал фактически главный управленческий орган — Политбюро ЦК, который запросто мог указать и Верховному Совету.

Но были следствия и менее приятные для Виктора. Одна из таких аналитических «фабрик», а именно группа учёных кибернетиков и математиков, под неформальным руководством Лазаря Ароновича Люстерника, выдала для Генерального Секретаря, категорическую рекомендацию осуществлять охрану Виктора на уровне председателя Комитета Госбезопасности, а может и выше, потому что генералов много, а секретоносителей уровня Николаева, совсем мало, а из них на виду вообще только он один.

Брежнев был реалистом и понимал, что это будет правильно, но и отношение советского общества тоже не мог не учитывать. И так, Николаев и всё что вокруг него происходило, было далеко за чертой нормальности. Ну ладно, герой-орденоносец которому нет ещё и двадцати. Только что отгремела страшная война и там, на фронте таких мальчишек хватало. Хотя в мирное время такое конечно нечасто встретишь. Но вот даже его Волга, и быстро нарастающий аппаратный вес… Брежнев недаром дал разрешение на появление Николаева на экране. Ему было интересно как изменится человек получивший всесоюзную известность. Но Виктор оказался просто выше этого. К славе отнёсся как к фактору мешающему работе, и даже с письмами, со всего Союза которые ему писали граждане, обошёлся весьма оригинально. Снял помещение и посадил туда пятерых пенсионеров которым платил зарплату из своих денег, которые отвечали на письма, а кое-что передавали в прокуратуру, или в КГБ. По ситуации. А ведь многие из тех, кого знал Брежнев, выдержав на фронте, ломались славой и почестями.

И в дела аналитического центра впрягся уверенно и чётко, словно уже руководил подобной службой, заодно решив несколько застарелых проблем своих сотрудников. Что-то через аппарат Верховного Совета, а что-то и лично, например, просто взял и купил квартиру девушке, которая фактически осталась бездомной, и машину. Но это его личный секретарь. А вот для своей новой сотрудницы, не поленился и съездил к месту жительства, разрешив давний конфликт с парнями во дворе. Причём никого не бил, а поговорил с ними о чём-то, и хулиганская кодла распалась. Кто-то прервал контакты, кто-то уехал в другой город, а сам главарь, нанялся на стройку в Сибирь, посчитав, что там его трудно будет найти.

Виктора вели очень плотно, прослушивая телефонные разговоры, читая документы, которые он делал, и даже поставили прослушку в квартире любовницы. Так что Брежневу было что почитать о похождениях своего любимца. Но вот что не могли не отметить сотрудники КГБ, это при всём том, что Виктор не был кристально чистым и законопослушным гражданином, он был безусловно предан стране, и обществу в целом. А по мировоззрению, так вообще поборник справедливости. Правда иногда довольно жёсткой, ну так и сам Леонид Ильич ангелом не был, и как-то на фронте, расстрелял попавшего под горячую руку дезертира. Потом уже оформили дело полевого трибунала и прочее, но тогда, бригадный комиссар Брежнев прострелил голову человека ни секунды, не сомневаясь в собственной правоте.

И конечно, когда вдруг начала вскрываться истинная роль Виктора в идущих в стране преобразованиях, потёк народ с разного рода подношениями. Но Николаев не взял даже копеечную, но красивую французскую шариковую авторучку, которую якобы забыл один из посетителей. Увидев чужую вещь, Николаев сразу отдал своему куратору по безопасности, причём отдал в конверте, не оставив своих отпечатков. Что уж говорить о подарках дорогих. Он не брал сам и предупредил всех сотрудников, что даже самая крошечная взятка автоматически означает увольнение, причём вместе с передачей дела в КГБ.

Может когда-нибудь в будущем, Виктор и научится брать взятки, но что-то Брежневу говорило, что такое не случится никогда. Вот обчистить карманы бандитов, как это недавно сделали Судоплатов и его компания под названием Система — запросто. Буквально в декабре, в Сочи они похитили банк негласного чемпионата СССР по игре в карты, и центрального воровского общака, забрав сразу двенадцать миллионов рублей наличными.

А ещё Брежнев очень сильно завидовал этому «человеку из завтра». Понимал, конечно, что случившееся во власти высших сил, существование которых коммунистический материализм отвергал, но Бога возможно и нет, но вот человек из будущего точно есть. Новый личный врач Брежнева, подробно рассказал, что бы с ним было если бы Леонид Ильич продолжил принимать таблетки Чазова, и Генеральный Секретарь почувствовал, как сжимается что-то внутри. От такого позора лучше было застрелиться, но он и этого бы не смог сделать, превратившись в куклу.

Но с охраной нужно что-то делать. — Брежнев отложил бумагу от учёных математиков, задумался и щёлкнул клавишей селектора.

— Коля, найди мне Судоплатова, и пригласи. Скажи это срочно.

Судоплатов появился через полчаса, и дождавшись, когда Владлен Сибирцев, целитель которого специально пригласили для лечения Брежнева, закончит какую-то там процедуру, вошёл в кабинет.

— Заходи, садись. — Брежнев который не любил официальщины, всегда обращался к своим людям на «ты», но иногда по имени-отчеству. С Судоплатовым они были знакомы с войны, и глядя сейчас на постаревшего, но всё ещё подтянутого генерала, он не мог понять, почему так получилось, что в той истории, он не вытащил Павла Анатольевича из тюрьмы ещё в шестьдесят четвёртом. Ведь знал же, что никакой контрреволюционной деятельностью тот заниматься не мог…

— Вот какую бумагу я получил от товарищей математиков и кибернетиков. — Брежнев подсунул генералу документ. — Пишут, что вопрос назрел, и перезрел. — Леонид Ильич сделал паузу, чтобы Судоплатов мог прочитать текст, и когда тот отложил листки в сторону, продолжил. — Нападение израильтян об этом очень ясно сигнализирует. И ладно если это какое-нибудь государство. С ним в конце концов можно начать войну, и устроить кузькину мать. Но если это будут какие-нибудь партизаны. Палестинцы, я не знаю, или там, какие африканские деятели. С кем там воевать? Да и плевать на них сто раз. Но Витя нам очень важен. Он уже сдвинул махину нашу в правильном направлении. Смотри что в магазинах твориться? За мясом и колбасой перестали в Москву ездить. Мне экономисты посчитали. Выходит, так, что продуктовая корзина учителя или инженера стала вдвое тяжелее. Да, мы и зарплаты им подняли, но и продукты сильно подешевели. А всего-то делов — разрешили кооперацию на селе, да поддержали их кредитами и техникой.