— Ну хорошо. Задай этот вопрос еще раз.

— Будьте любезны, расскажите суду, что произошло той ночью.

— Муж пришел спать около половины третьего…

— Почему так поздно?

— Я не спросила.

— М-да, весьма убедительно.

— Он же президент Соединенных Штатов. А они постоянно встают среди ночи, чтоб мир спасать.

— Вам не было интересно, что за кризис заставил его встать среди ночи?

— Кризис у него в промежности.

— Очень хорошо, — сказал Бойс. — Ты призналась в убийстве, отвечая только на третий вопрос перекрестного допроса. Вот еще несколько. Вы когда-нибудь оскорбляли мужа действием? Требовалась ли ему после этого медицинская помощь? Вы имели обыкновение бросаться в него тяжелыми предметами? Это вы убили своего мужа? Вы совершили убийство президента Соединенных Штатов?

— Всё?

— Отнюдь.

— Я проснулась. На часах было чуть больше половины третьего. Я услышала звук. Это президент ложился в постель. Он часто вставал по ночам — телефонные звонки, чрезвычайные обстоятельства. Я не придала этому значения. Мне… нет, наверно, так не пойдет, да? Ну хорошо, ты хочешь узнать, что произошло в ту ночь на самом деле?

— Да, миссис Макманн. Будьте любезны, расскажите присяжным, что произошло в ту ночь на самом деле.

— Тебе хочется это услышать?

— Лично мне — до смерти. Но на твоем месте я бы сейчас же замолчал.

— Если я расскажу им, что произошло, они мне поверят.

— По-моему, ты слишком долго занималась политикой.

— Они поверят правде.

— Так запустила ты в него изделием Ривира или нет?

— Не с такой силой.

Бойс закрыл лицо руками.

— Просто превосходно.

— Я бросила не изо всей силы. Он лишь едва заметно вздрогнул. Обычно он падал, когда я чем-нибудь в него бросалась.

— Непременно упомяни об этом.

— Раньше ему доставалось от меня гораздо сильнее. Например, в тот раз, когда я швырнула в него лампу. Четыре шва. Кен велел пресс-секретарю сказать, что он подавился крендельком и потерял сознание, а падая, ударился подбородком.

— Ну что ж, тогда с тебя снимут обвинение. Мы просто объясним присяжным, что на самом деле он умер не оттого, что ты огрела его по башке тяжелым металлическим предметом. Он умер… от чего-то другого. От боевых ран…

— Но ведь так оно и есть. От ран. От чего же еще? Слушай, когда он положил голову на подушку, он был цел и невредим. Он ухмылялся.

— Может, ты… встала среди ночи и прикончила его? А, Бет?

— За кого ты меня принимаешь?

— Я знаю, что его убило.

— Что?

— Гамма-лучи из космоса.

— Я понятия не имею, что случилось. Может, она его до смерти затрахала. Мне известно только одно: я невиновна. И не хочу, чтобы люди думали, что я виновна, а ты спас меня от наказания. Если мне не поможешь ты, я найду того, кто поможет.

Под вечер, когда Бойс подъезжал к гостинице, полиция уже поставила у входа ограждения. Он увидел толпу и вдобавок насчитал шесть грузовиков со спутниковыми антеннами. Все надеялись узреть хотя бы половину самой забавной парочки тысячелетия.

Сверху до него донесся шум вертолета.

Он жестом показал водителю, чтобы тот подъехал к зданию с другой стороны. Для него началась эпоха подвальных гаражей.

Войдя в свой номер, он тяжело опустился в кресло и поборол искушение налить себе двойную порцию бурбона.

Потом пошел в спальню.

Зазвонил телефон. Перри.

— Я собираю материал для сегодняшней передачи, — сказала она деловым тоном. — У тебя есть что-нибудь для меня?

— Ходят кое-какие слухи. — Бойс вздохнул. — Возможно, она будет давать показания.

— Неужели? И насколько эти слухи верны?

— Слухи есть слухи.

— Увидимся в пятницу в «Гренуе».

* * *

Примерно до половины третьего ночи Бойс метался в постели. Потом встал, оделся и вышел из «Джефферсона» непривычным путем — по наружной пожарной лестнице.

Спустившись по ней, он оказался в глухом переулке, который вел на улицу. Удаляясь от гостиницы, он увидел, как члены немногочисленной операторской группы занимают свои позиции с камерами в руках.

На Коннектикут-авеню он поймал такси и велел водителю ехать к перекрестку, расположенному в нескольких кварталах от конечной цели.

— Всего в квартале оттуда сейчас живет леди Бетмак, — попытался завязать разговор водитель.

— Как по-вашему, она виновна?

— Ясное дело. Она и прикончила его тем тазом. Но тот адвокат, которого она наняла, он ее вытащит. Ага. Знаете, сколько он берет?

— Без понятия.

— Десять тысяч долларов. За один час!

— Наверно, хороший адвокат.

— Ясное дело, хороший. С ним и черта невиновным признают. Они с чертом отлично ладят. У них много общего. В этом городе полным-полно таких адвокатов. — Он захихикал. — Не знаю, хватит ли у черта места в аду для всех.

Он остановился на углу Висконсин и Ньюарк. Бойс дал ему двадцатку, а также свою визитную карточку. Водитель включил свет и изучил ее.

— Проклятье! Вы и есть он! Можно автограф?

* * *

С тех пор как Бойс — еще в студенческие времена — прокрался в женское общежитие, он никуда не пробирался тайком. Сколько волка ни корми… Но то общежитие не охраняла Секретная служба, и пока он размышлял о том, как бы прорвать круговую оборону, ему вдруг пришло в голову, что начальник Секретной службы с радостью вручит ее высшую награду любому агенту, который хотя бы ранит Бойса Бейлора — желательно в яйца.

У въездных ворот в «Долину роз», поместье, где разбили лагерь для Бет, было организовано точно такое же круглосуточное дежурство, как возле гостиницы. Грузовики со спутниковыми антеннами, фургоны, битком набитые спящими телевизионщиками. Поперек подъездной аллеи Секретная служба поставила машину.

Бойс прошелся по полутемной улице, окаймлявшей участок в шесть акров. Там стояли дома, чьи дворы сзади примыкали к поместью. Чувствуя себя матерым преступником, он посмотрел по сторонам и ринулся в один из дворов. Там он взобрался на низкую кирпичную стену — уничтожив при этом несколько стеблей любовно выращенного ломоноса — и спрыгнул в запретную зону.

Бет жила в старом желтом фермерском доме, где пару раз ночевал сам Джордж Вашингтон: поместье некогда принадлежало его другу и соратнику генералу Юрайе Форресту. Форрест, богатый джорджтаунский торговец, построил этот дом — в трех милях от берега реки — для своей молодой жены: портовый город считался неподходящим местом для леди. И вот теперь старый дом вновь служил пристанищем леди, которой оказалась не по силам жизнь в большом городе.