— Патон, мне только что пришло в голову, что если это зеркало у графа, то он может перемещаться туда и обратно. Независимо от того, картина это или фотография. О господи, надеюсь, что это не так! — Мисс Инглдью, вцепившись в подлокотники кресла, даже наклонилась вперед.

Только она сказала это, как раздался звонок в дверь. От неожиданности все повскакали с мест.

Дядя Патон пошел открывать и вскоре вернулся в сопровождении очаровательной дамы, одетой точно так же, как Оливия, только шляпа у нее была красная, а сапожки серебристые.

— Мама! Ты так рано! — закричала Оливия.

— Уже темно, — ответила миссис Карусел. — Как-то неестественно темно. Мне жаль, если я помешала вашему собранию, но вы народ умный и понимаете, что пора уже расходиться.

— Вы совершенно правы, миссис Карусел! — поддержал ее дядя Патон.

— Мне тоже не нравится вид за окном. Очень неприятная погода. Может быть, вы подвезете и этого молодого человека? — похлопотал дядя Патон за Фиделио.

Фиделио уже готовился протестовать, но Оливия с мамой едва не вынесли его из комнаты. Разобрав животных, остальные тоже покинули магазин. Фиделио еще успел бросить на Чарли ошеломленно-виноватый взгляд, и дверь закрылась.

— Нам тоже пора. Пошли, Чарли, — неохотно сказал Патон.

Пока дядя Патон прощался с мисс Инглдью, Эмма с Чарли вышли в торговый зал. У появившегося вскоре дяди Патона было розовое лицо и след помады на щеке.

— Мы решили, что здесь для дневников будет лучше, чем в номере девять, — произнес дядя Патон, надевая черное пальто.

Чарли согласился с ним. Они уже почти добрались до дому, когда дядя Патон сообщил ему потрясающую новость. Нашлась фотография отца Чарли.

— Я не говорил об этом, потому что не хотел обманывать тебя пустыми надеждами. Понимаешь, снимок не очень хорошего качества. Я вспомнил о нем, когда ты рассказал мне о Бартоломью. Во время того восхождения было сделано несколько фотографий. Я вспомнил, что одна из них должна быть у меня в кожаной коробке, которую держу под кроватью, — объяснил дядя Патон.

— Она еще у вас? — Чарли уже не мог идти шагом.

— Да нет, я отдал ее твоей матери. Предупредил, чтобы она не говорила бабушке Бон, ведь та уничтожила все фотографии Лайелла.

Чарли припустил рысью.

— Не так быстро! Никуда она не денется, — поспешая за мальчиком, попросил дядя Патон.

— Не могу я ждать, дядя Патон. Совершенно не могу!

Когда они вошли в дом, Эми Бон в одиночестве сидела в кухне. Чарли сразу подскочил к ней:

— Мам, покажи мне фотографию! Прямо сейчас! Дядя Патон сказал, что нашел папину фотографию.

— Господи, Чарли, вечно ты спешишь, я только что вошла. — Мама стащила с шеи шелковый шарфик.

— Где она? — взмолился Чарли.

Мама взяла со стола сумочку:

— Где-то здесь. — Она порылась и достала маленькую квадратную фотографию. — Вот!

Чарли взял снимок. С фотографии ему улыбался человек в высокогорном снаряжении.

Но это был Бартоломью Блур. В самом уголке, спиной к камере, стоял еще один человек.

— Мам, но это же не… не может быть… — От огорчения он даже охрип.

Подошел дядя Патон и заглянул через плечо, потом взял снимок из рук Чарли:

— Эми, что случилось? Это не та фотография, что я тебе давал.

— А чем плоха эта? — спросила Эми.

— Но это не твой муж. — Патон ткнул пальцем в Бартоломью.

Эми взглянула на снимок:

— Правда? Ах, дорогой, знаешь, я совсем забыла лицо Лайелла. Я просто не могу… представить себе его лицо. — Она нахмурилась.

Чарли был убит:

— Мама! Ты должна вспомнить. Должна!

— А зачем, Чарли? Я думаю, было бы лучше, если бы о Лайелле забыли все. — И мама улыбнулась.

— Нет! Как ты не понимаешь? Если мы перестанем о нем помнить, он не сможет вернуться. Никогда! Совсем! — заорал Чарли.

— Это только начало, — сказал дядя Патон.

— Начало? — переспросил Чарли. Они сидели за кухонным столом. В центре стола стояла свеча, рядом с ней лежала фотография. Человек на ней при помощи колдовства был повернут так, чтобы не было видно лица.

— Кто знает, что еще граф замышляет против нас? — Дядя Патон был задумчив и печален.

Чарли-то казалось, что самое плохое граф уже сделал.

— Дядя Патон, вы не считаете, что если человека забыли, то… как бы и сами немного умерли?

— Чарли! Твой отец не забыт и никогда не будет забыт. У него очень много друзей. — Слова племянника удивили и даже, кажется, рассердили дядю.

— А мама? Она же забыла!

— Она не забыла, Чарли. Не забыла, она просто околдована. Мы должны расколдовать ее. Вот только, признаюсь тебе, на данный момент у меня нет ни единой мысли, как это сделать! — Дядя Патон вскочил и забегал по кухне.

— Я должен заполучить зеркало Аморет! — решительно заявил Чарли.

Дядя прекратил беготню и воззрился на племянника:

— Почти невыполнимая задача. Но, пожалуй, с этого и следует начать.

— Тогда я пойду поразмыслю над этим. Спокойной ночи, дядя Патон. — Чарли забрал фотографию.

— Спокойной ночи, Чарли. Только смотри, чтобы мысли не помешали тебе уснуть. Утром в школу. — Дядя Патон задул свечу и тоже пошел наверх.

Оказавшись в своей комнате, Чарли отдернул шторы и сел на кровать. Темные облака то и дело закрывали луну, но света хватало, чтобы по лучу можно было послать сообщение. Чарли не пришлось долго ждать. Очевидно, Нерен тоже думала о нем.

Тонкие, похожие на паучков тени поползли по подоконнику. Потом вскарабкались на кровать Чарли и оттуда уже на стену. На стене они некоторое время метались и извивались, а затем начали складываться в послание:

Чарли, Мин кажется, что за ней следили, когда она ходила в город. Если ее видели в книжном магазине, то владелице… может… грозить… опасность. Дневники рассказывают правду. Тень… будет… не похожа на тень.

~ Я постараюсь предупредить ее, — прошептал Чарли. Но сейчас у него было к девочке другое дело. — Нерен, мама начинает забывать папу. Она даже хочет его забыть. Что делать?

На стене задрожали новые слова:

Найди его.

— Тень проникла в фотографию и развернула папу спиной к объективу. — Чарли все рассказал стене. — Теперь не видно его лица.

Слова на стене запрыгали, как будто с большим трудом продирались через препятствие.

Найди… король… Я должна… идти… папа… говорит, опасно… сообщение… перехватили...