— Хочешь сказать, украдешь вместо него?

— Я ее верну.

— Я тебя умоляю. — Дженнифер закатила глаза. — Ждешь, что я на это куплюсь? Ты и Арчи снова взялись за старое, не так ли? Вот почему он тоже здесь. Вся эта ложь о том, что ты завязал, о том, что никогда не хотелось… Ты говорил мне то, что я хотела услышать.

— Майло похитил одного человека. Девушку по имени Ева. Она мой друг. — В голосе Тома звучали нотки отчаяния. — Мне плевать на картину. «Мона Лиза» мне нужна в качестве козыря. Майло собирается украсть ее сегодня вечером. Я должен его опередить. Если не получится — он убьет Еву.

Дженнифер покачала головой, буравя Тома неверящим взглядом.

— Ты врал мне, Том.

— Потому что знал, что ты скажешь, — возразил он. — Я знал, что ты попытаешься меня остановить.

— Да, черт возьми, я собираюсь тебя остановить.

— Почему ты всегда делишь мир на черное и белое? — разъяренно спросил Том.

— Не черное и белое, а правильное и неправильное.

— Сделать все, что в моих силах, для спасения Евы — правильно. Верить мне — правильно.

— И как ты предлагаешь верить тебе после всего этого?

— Это тебе придется придумать самой, — отрезал Том. — Просто не мешай мне.

Сверкающими глазами Дженнифер смотрела на Тома, спускавшегося вниз на эскалаторе. Удивительно, но даже сейчас, несмотря на злость, несмотря на все, что она видела, маленькая ее часть хотела Тому верить. Но сложно было забыть о документах, найденных в его портфеле, о листе бумаги из офиса Хэммона, на котором значилась цена: сто миллионов долларов.

И очень трудно было поверить, что Том, несмотря на все его заверения, действительно мог измениться.

Крыло Ришелье, Лувр, 22 апреля, 16:02

— Я могу вам помочь? — спросил охранник, как только они приблизились ко входу для персонала.

— Мы от архитекторов. — Майло предъявил два поддельных удостоверения и письмо от фирмы, ведущей реставрационные работы в этой части Лувра. — Видимо, они решили изменить весь план второй фазы и отправили нас переснимать замеры. Как будто и без этого работы мало!

Охранник внимательно изучил документы и кивнул начальнику смены, склонившемуся над газетой с сигаретой в руке, делая знак, что все в порядке.

— У меня перерыв. Вы знаете, куда идти? — с надеждой спросил он.

— Прямо вверх и не приближаться к краю, — ответила Ева. — Не волнуйтесь, мы в курсе.

— Не наступите на птичий помет, — с усмешкой предупредил их второй охранник. — Наверху от него скользишь как на льду.

У здания был сконструирован большой желтый подъемник — для переправки людей и грузов на разные этажи здания. Майло захлопнул дверцу и нажал кнопку крыши.

— Ты нас видишь? — спросил он в передатчик, после того как они вышли на покатую оцинкованную поверхность, оказавшись под пристальным взглядом видеокамеры.

— Да, вижу, — отозвался Аксель. — Симпатичные каски.

— Готова? — спросил Майло Еву.

Она встала на цыпочки и поцеловала его.

— Готова.

— Начали.

Майло и Ева шагнули вперед; Аксель выключил камеру на несколько секунд, достаточных для того, чтобы сообщники оказались у подножия большой трубы, невидимые для систем видеонаблюдения.

— На месте, — выдохнул Майло.

— Отлично. Первую камеру вернул. Пошла вторая. Вперед.

Повинуясь командам Акселя, они преодолели таким же способом еще шесть или семь отрезков пути, от одной невидимой для видеокамер зоны до другой, пока не оказались у шахты лифта в другом конце здания.

— Все чисто, — отчитался Аксель. — Охрана только что сообщила о возможных перебоях в подаче электричества. Вас никто не видел.

Майло и Ева стянули с себя комбинезоны, оставшись в черных костюмах и бронежилетах, достали оружие, боеприпасы и приборы ночного видения. Все остальное упаковали обратно в рюкзаки. Чем меньше у полиции будет зацепок, тем лучше.

Майло подошел к двери, ведущей в шахту лифта, и распахнул ее.

— А теперь что? — неуверенно спросил Аксель, когда сначала Майло, а затем и Ева скрылись внутри.

— Теперь будем ждать.

Центр управления, подвал, крыло Денон, Лувр, 22 апреля, 16:32

Она должна была признать, что выглядела комната весьма впечатляюще. Изображение со всех камер музея транслировалось на большую стену из мониторов, восемь штук в ширину и пять в высоту. Шесть операторов поддерживали постоянную связь с несколькими сотнями охранников. Детализированная схема комплекса показывала состояние всех охранных устройств на каждом этаже. Множество компьютеров контролировали освещение и температуру в залах, лифты и двери. Было предусмотрено практически все. Дженнифер с трудом сглотнула. Том, похоже, не представлял, во что ввязался.

— Вы правильно поступили, — с улыбкой заверила ее стоявшая рядом Сесиль Леви.

Агент Брауни молча кивнула. Но если она поступила правильно, то почему чувствовала себя так… неправильно?

Она посмотрела на других людей, чьи лица Из-за отсутствия окон и слабого освещения казались словно бы размытыми. Ее представили, помимо Леви, Филиппу Труссару, главе отдела безопасности музея, Антуану Леду, директору музея, и Сержу Ферра, офицеру полиции: тот координировал отряд, выделенный в помощь Лувру.

Ее представили как специального агента ФБР. Насколько она знала, это все еще было правдой, несмотря на вчерашний разговор с Грином. Уточнить это у самого директора не удалось — весь день он был неуловим. В конце концов Дженнифер пришлось надиктовать сообщение оператору Куантико, подробно описав все, что она выяснила, и рассказав, что собиралась предпринять.

— Все еще не понимаю, как они собирались выбраться, — хмыкнул Леду.

Ему за шестьдесят, догадалась Дженнифер, хотя он делал все возможное для того, чтобы выглядеть моложе, — коротко стриг светлые волосы и носил очки в ярко-красной прямоугольной оправе. Черный костюм отвечал последним требованиям моды, а комбинация темно-серых рубашки и галстука заставляла вглядываться, чтобы понять, где закончился один предмет одежды и начался другой. Но дряблая кожа на тыльной стороне ладоней и морщинки, покрывавшие щеки, словно потрескавшаяся глина — высохшее русло реки, не оставляли никаких сомнений в возрасте, несмотря на бронзовый автозагар, оставивший небольшие пятна на воротнике.

— Вы говорите, что видели этого человека, Кирка, в фургоне «Лакомбр», агент Брауни? — продолжил он. — Но они должны приехать к нам только через несколько месяцев. Не представляю, как это может им помочь.