Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Индульгенцию? – предположил Юрьев.
– Как вы сказали?
– Индульгенцию? Юридическое отпущение грехов?
– Вот именно. – Смех собеседника напоминал квохтание снесшейся курицы. – Отпущение грехов. Таким образом, совместное предприятие теряет всяческий смысл. Моя организация разрывает соглашение.
– В одностороннем порядке?
– Зачем же, – обиделся мужчина. – Мы согласовали свое решение с вашей конторой. Вам предлагается немедленно вернуться домой. Соответствующее распоряжение отправлено вам электронной почтой. Во сколько и куда прислать машину? Она доставит вас в аэропорт.
– Не надо, – сказал Юрьев.
– Что такое? – насторожился мужчина.
– Я немного задержусь в Албене.
– Это невозможно!
– Возможно, – возразил Юрьев. – У меня отпуск.
– При чем тут отпуск? – занервничал собеседник. – Вы мне не верите? Тогда прочтите письмо из Москвы.
– Обязательно, – сказал Юрьев, решив про себя, что в электронный почтовый ящик лучше не заглядывать.
Приказы руководства необходимо выполнять, верно. Но лишь в том случае, если ты ознакомлен с приказом. Юрьев не обязан подчиняться сотрудникам болгарской разведки. Если же дело дойдет до разбирательств, то никто не докажет, что сегодняшний собеседник сообщил о письме и распоряжении возвращаться в Россию. Может быть, он склеротик. Или маразматик. Или то и другое одновременно.
– Отъезд откладывается на двадцать четыре часа, – произнес Юрьев.
– Как? – гаркнула телефонная трубка. – Повторите! Вас плохо слышно!
– Отъезд откладывается на двадцать четыре часа.
– Что произошло? – Мужчина сорвался на крик. – Вы отдаете себе отчет в своих действиях?
– Да, – коротко подтвердил Юрьев.
– Тогда почему вам понадобилась отсрочка? Какие-то непредвиденные обстоятельства?
– Да.
– Серьезные проблемы? – всполошился мужчина.
– Пустяки, – сказал Юрьев, наконец выбравший линию поведения.
– Пустяки? И это в условиях, когда ваше пребывание в стране становится не только бессмысленным, но и нежелательным?
Мужчина задохнулся от возмущения.
– Я сказал, через сутки, – отрезал Юрьев.
– Но почему не раньше?
– Во-первых, я пребываю в Болгарии на совершенно законных основаниях. Во-вторых, у меня повреждена нога, а после сегодняшнего заплыва на нее ступить больно. Если вы не забыли, то я с напарницей попал под камнепад.
– Дичева в больнице, я помню, – перебил мужчина. – Травма серьезная?
– Двойной перелом руки, – ответил Юрьев. – Один открытый.
– Ничего не понимаю… Вы сказали, что у вас повреждена нога!
– Я говорю про Агату.
– Не морочьте мне голову, черт подери! – заорал мужчина. – Состояние здоровья Дичевой мне известно без вас. Что с вами? Что с ногой? Может быть, вам требуется медицинская помощь? Учтите, лечение в Болгарии вам дорого обойдется. – В голосе мужчины прозвучала неприкрытая угроза. – Советую обратиться к российским врачам. Очень настоятельно советую.
– Я не нуждаюсь в медицинских консультациях, – холодно ответил Юрьев. – Мне нужен небольшой отдых.
– Господи! Ведь может разразиться международный скандал! Из-за какой-то паршивой ноги!
– Позвольте с вами не согласиться. Нога принадлежит мне. И я не считаю ее паршивой.
– Извините, – буркнул мужчина. – Так что с ней приключилось?
– Легкое растяжение связок, – успокоил его Юрьев. – Сейчас лежу с компрессом на кровати. Местный врач сказал, что через сутки буду прыгать, как кузнечик.
Незнакомый голос смягчился:
– Вы уверены?
Юрьев как раз ни в чем не был уверен. Он сам не знал, для чего решил остаться, и абсолютно не представлял себе, как подступиться к Казаеву. Сверлить дно яхты дрелью? Слепить боевиков солнечными зайчиками?
– Уверен, – отчеканил Юрьев.
– Что ж, выздоравливайте, – скорбно вздохнул мужчина. – И поменьше напрягайте ногу. В вашем положении разумнее отказаться от любых прогулок, понимаете?
– Еще как, – буркнул Юрьев, прежде чем отключиться.
Он действительно понимал. С этой минуты все его дальнейшие действия приравнивались к должностному преступлению.
Мимо лавки прошли иностранцы, седовласые, степенные, но одетые, как тинейджеры. Судя по обрывкам разговора, они были не слишком довольны здешним сервисом, но зато расценки и рацион их вполне устраивали.
– И все же я скучаю по китайской и японской кухне, – пожаловался кругленький, белоголовый старичок, похожий на одуванчик.
– О да, да, – закивали спутники. – Суши, морская капуста, суп из акульих плавников…
Юрьев сглотнул голодную слюну, включил телефон, нашел информацию о недавних переговорах и соединился с Агатой. Он не сомневался, что разговор будет прослушиваться, и намеренно звонил болгарке. Пусть ее соотечественники удостоверятся в том, что Юрьев не намерен предпринимать какие-либо шаги. Какие шаги с поврежденной ногой?
– Халло, – прозвучало в трубке.
– Не спишь? – поинтересовался Юрьев.
– Нет, – хрипло ответила Агата и зевнула. – Все прошло нормально?
– Да.
Оба врали друг другу. Агата видела десятый сон, когда ей позвонил Юрьев. Он не выполнил задания. Но кому нужна правда? Какой от нее прок?
– Было трудно? – спросила Агата.
– Ерунда, – ответил Юрьев. – Поплавал, освежился… Вот только нога…
– Ты ранен?
– Какое там. Небольшой вывих. Подвернул ногу, когда уворачивался от камней на дороге.
– Тебя засекли?
– Разве что рыбы. Безобиднейшие создания. Я подстрелил парочку на ужин. Буду варить уху.
– Что такое уха? – спросила Агата.
– Рыбный суп.
– Терпеть не могу рыбный суп. – Судя по изменившемуся звучанию голоса, Агата прикрыла трубку ладонью. – Слушай, а других аквалангистов возле яхты не было?
Это начинало становиться интересным.
– А что? – удивился Юрьев. – Должны были появиться аквалангисты?
– Яхту, оказывается, охраняли британские подводники, – торопливо зашептала Агата. – Я узнала об этом, когда было поздно тебя предупреждать.
– Откуда?
– Мне сказал… ну, хороший знакомый. Он поведал мне по секрету суть перехваченного разговора. Оказывается, из Лондона поступил приказ снимать охрану. Кажется, известный тебе человек будет оправдан в суде.