– Не знаю. Вы мне ночью приказали кого-нибудь отправить осмотреть прилегающую к колонии территорию – вот я его и отправил.

– В котором часу? – спросил Беспалый и тут же понял, что задал идиотский вопрос. – Местность прочесали?

– Вблизи колонии прочесали, но поиски результатов пока не дали.

– Пошли снова людей, с собаками!

– Товарищ подполковник! Дело в том, что Шлемин ушел с собаками: все четыре «кавказца» пропали вместе с ним.

Беспалый тупо уставился перед собой, сдерживая в себе неукротимое желание грохнуть об стену передатчик. Он чувствовал, что майор Кротов хочет сообщить ему еще какую-то новость.

– Ну, выкладывай, что там у тебя еще, – буркнул он в рацию.

– Есть еще одна очень неприятная весть.

Беспалый с трудом улавливал прорывающиеся сквозь жуткий треск слова Кротова.

– Убит… нашли… – треск усилился, и Беспалый уже ничего не мог расслышать.

– Слушай, Кротов, ты можешь прямо сейчас ко мне подскочить? Ни хрена не слышно. Дуй быстро! Доложишь на месте.

– Есть. Сейчас буду.

Через десять минут майор Кротов с прапорщиком Родионычем навытяжку стояли перед сумрачным подполковником Беспалым. Беспалый буравил их тяжелым взглядом. Все беспокойные мысли начальника колонии слились в один назойливый, как оса, вопрос: «Как же теперь быть?»

Майор ему только что доложил, что в кладовке в бараке номер семь найден труп Щеголя со следами удушения. О находке доложил старший прапорщик Родионыч, по показаниям которого заключенный Стась Ерофеев по кличке Щеголь вошел к себе в барак примерно в четыре утра – и с тех пор его живым не видели.

Вошел с докладом капитан Сомов.

Собак найти пока не удалось. Табельный «АКМ» сержанта также пропал без следа.

Беспалый искоса по очереди взглянул на Кротова, потом на Сомова, потом на прапорщика Родионыча, которые молча стояли у входа, и глухо приказал:

– Так. Поиски сержанта продолжать. Выяснить, куда делись собаки. Исчезновение четырех волкодавов – это не шутка. В колонии немедленно учинить общий шмон. Заключенных вывести на воздух – и проутюжить все бараки. Похоже, кто-то крутой сегодня ночью в этой заварухе ушел из колонии.

– Да как же, тааищ… – начал было Кротов, но Беспалый, поморщившись, оборвал его.

– Установить, кто ушел. Возможно, это Ковнер Александр по кличке Сашка Клин. Допросить всех его соседей по бараку. Кто что видел, кто что слышал? Все! Выполняйте, майор. А вы, Сомов, еще раз пересчитайте заключенных.

Когда Кротов с Сомовым выскочили за дверь, Беспалый повернулся к Родионычу.

– Вот такие дела, Родионыч! Херовые!

– Теперь что ж, Александр Тимофеич, шею намылят? – невозмутимо поинтересовался тот.

Подполковник Беспалый пропустил мимо ушей недопустимую фамильярность со стороны прапорщика.

– Это уж как пить дать – намылят! – невесело кивнул он. – Ох и намылят!

* * *

Зэки не на шутку заволновались, когда до них дошло известие о шмоне, объявленном в колонии. Александра Тимофеевича Беспалого трудно было заподозрить в раздолбайстве. А тем более сейчас, когда у него были веские причины шмонать нехитрые зэковские пожитки и тайники. Все понимали, что с той настойчивостью, с которой Беспалый переворачивает зону вверх дном, доставленный с воли косячок наркоты или заначенную валютку не ищут. Ясно, что у Беспалого есть более насущный интерес. Тем более что с самого утра по зоне, после жестокого и кровавого подавления бунта, пополз устойчивый слушок, будто подполковник Беспалый вконец озверел и самолично застрелил старого Муллу. Впрочем, слушок был непроверенный, да и как его проверишь, коли спрашивать пришлось бы у самого Александра Тимофеевича – а он разве ж скажет правду.

Примерно в восемь тридцать утра обитателей мрачных бараков вывели на свежий воздух, выстроили в шеренги и оставили стоять на утреннем солнышке. Работы отменили. Охранники тем временем ворвались в пустые бараки и принялись за методичный осмотр. Особенно старались в бараке номер семь, где до сегодняшнего утра обретался убиенный Щеголь, и в пятом – где проживал исчезнувший ночью Сашка Клин. Но что искали – не знал никто, и, пожалуй, даже самим вертухаям это было неведомо.

Беспалый зачем-то пошел в пятый барак и, встав в проходе между двухъярусными железными шконками, мрачно наблюдал за привычной процедурой: солдаты перетряхивали и прощупывали матрацы и подушки, выволакивали из тумбочек мешочки, тряпочки, одежонку, посуду, газеты, книжки. Под матрацем в койке пропавшего Ковнера обнаружили заначку анаши-соломки и две мятые сигареты с каким-то душистым зельем. Но самое главное – аккуратно завернутые в носки две банки сардин.

Обнаружившаяся находка сильно насторожила Беспалого. Он задумчиво повертел консервы в руке и помрачнел. Ясно, что такой предусмотрительный зэк, собирающийся дать деру, ни за что не забудет прихватить с собой консервы.

Нет, никак не было похоже, что Сашка Клин решил податься в бега. Что-то тут не связывалось. Но если Сашка не сбежал, думал Беспалый, тогда куда же он подевался? Или, может быть, Сашкин труп превратился вчера ночью в горку праха? И сейчас вместе с прахом тех троих убитых зэков ожидает захоронения на зэковском погосте? А он, Беспалый, сдуру принял труп Сашки Клина за труп Варяга. Не зря торопился Мулла с сожжением трупов!

Выслушав короткий рапорт сержанта об итогах обыска в бараке, Беспалый кивнул и молча вышел. Он шагал по зоне и обдумывал события прошедшей ночи, прикидывая всевозможные варианты. Но по всем прикидам выходило, что Владислав Игнатов, вор в законе по кличке Варяг, вполне мог остаться живым. И вполне мог находиться сейчас далеко от зоны. Вот это сейчас и предстоит выяснить Беспалому. А пока об этом никто не должен знать.

Беспалый вернулся к себе в кабинет и выжидательно посмотрел на черный аппарат. Телефон молчал, но Беспалый понимал, что явление это временное. Он посмотрел на часы: двенадцать. В Москве уже рабочий день в полном разгаре. Ждать, по-видимому, оставалось недолго.

Однако даже предполагаемое бегство Варяга не слишком пугало начальника колонии. Самое страшное, что только могло произойти, – произошло: после непонятного и нелепого убийства Щеголя зашаталось строение под названием «сучья зона», где он безраздельно правил, где он был и прокурором, и судьей. А если того требовали обстоятельства, то и адвокатом.

Созданная им за долгие годы кропотливого труда система тотального контроля и железного порядка на зоне стала могучим фундаментом его образцового исправучреждения, одного из лучших в российском ГУИНе. За свою образцовую зону он неоднократно получал благодарности от высокого начальства, а в последние два года не раз слышал посулы непременного повышения «на запад», что на провинциальном эмвэдэшном жаргоне означало в Москву! Все без исключения – краевое начальство, зэки – знали о том что империя Беспалого держится на круговой поруке его негласных осведомителей – ссученных воров, «чертей», «запомоенных» и прочей лагерной шушеры, многих из которых он самолично «опускал», шантажом или угрозами принуждая служить себе с подобающим усердием.