Позади плелся Гривенник. Колесо его тачки нервно дребезжало на неровностях и камнях. Звук этот раздражал, казался очень громким. Создавалось впечатление, что взгляды бойцов были направлены в их сторону. Зажмурившись, Фартовый представил, как они сфокусировались в единый луч и прожигали в его спине огромную дыру. Но это все фантазии — один из бойцов, стоявших поблизости, равнодушно скользнул по Фартовому взглядом и, подкинув на плечо сползающий автомат, отвернулся.

Фартовый старался не смотреть на штольню, но она невольно притягивала к себе взор. Гипнотизировала. Такое ощущение, будто бы кто-то неведомый, спрятавшись в ее чреве, пытался играть с ним в гляделки.

До входа в штольню оставалось каких-то метров десять. Жоре хотелось отшвырнуть тачку и устремиться в зев пещеры. Только усилием воли он удерживал себя от столь опрометчивого решения. Наоборот, следовало выглядеть как можно более спокойным. Отвернувшись от штольни, Фартовый неожиданно встретился взглядом с долговязым майором. На какое-то время страх парализовал его, ему потребовалось немалое усилие, чтобы сделать очередной шаг.

Гривенник неожиданно споткнулся. Фартовый не обернулся, но услышал, как загрохотала выпавшая из рук Гривенника тачка и как зло чертыхнулся при этом упавший подельник.

Боковым зрением Фартовый увидел, как майор перевел взгляд на упавшего Гривенника. В его равнодушных глазах читалась решимость. Привычным движением вытащил из кобуры пистолет и уверенным шагом приблизился к упавшему. Сверху вниз посмотрел на распластанное тело:

— На счет «три» подняться! Раз…

Видно, у конвоя математика в большом почете. Уже на счет «два» Гривенник вскочил на ноги и, вцепившись в тачку, заторопился дальше.

Штольня располагалась немного в стороне, на краю поляны. Фартовый сделал один шаг, потом второй, такой же короткий, и оказался у входа. Из пещеры дохнуло колодезным холодом. Пора! Отшвырнув тачку, он, пригнувшись, метнулся в штольню. Услышал, как позади заторопился Гривенник. Еще один шаг, и пещера проглотила беглеца, даже не поперхнувшись.

Послышалась короткая автоматная очередь, приглушенная стенками штольни. Обернувшись, Фартовый увидел, как Гривенник, вскинув руки, подался вперед корпусом, как если бы кто-то очень сильно толкнул его в спину, и упал, едва шагнув в сумрак штольни.

Надо признать, что Жора Гуньков, он же Георгий Фартовый, не просто так стал законником и одним из паханов лагеря, спрятанного в лесах Свердловской области. Дураком он никогда не был и, наверное, немало порадовался бы, узнав, насколько точно удалось ему просчитать одно из решений самого товарища Сталина. И черт его знает, доложи об этом своевременно великому вождю кто-нибудь из его окружения и прибавь к этому тот факт, что именно этот самый Фартовый и разработал план массового побега и похищения алмазов, не удавшийся буквально из-за мелочей, какое решение принял бы лучший друг советских физкультурников. Конечно, он вряд ли поменял бы местами гражданина Гунькова и товарища Абакумова, но, может, и задумался бы о том, а не зря ли такой талант топчет зону.

Но чего не случилось, того не случилось. Да и план Фартового находился еще на стадии самых общих размышлений, когда Верховный вернулся из Ялты в Москву.

Столица встретила его теплом. С окон соскребали наклеенную крест-накрест бумагу. Теперь она была без надобности — бомбежки даже ближних тылов были крайне редкими, а те немногие самолеты, что все-таки прорывались через линию фронта, как правило, оказывались сбиты зенитками и истребителями.

Автомобиль Верховного, не сбавляя скорости, мчался в Кремль. Иосиф Виссарионович, следуя многолетней привычке, разместился на заднем сиденье, рядом с ним, за водителем, сидел его секретарь Поскребышев. Сталин выглянул в окно. На всем протяжении пути, выстроившись вдоль дороги, его встречали солдаты НКВД, чьи суровые напряженные лица демонстрировали полную готовность любой ценой выполнить возложенные на них обязанности. А вот за их строем, всего-то на расстоянии нескольких метров, существовала другая жизнь, и Сталин иногда замечал обращенные к машине улыбки девушек.

— Поехали на ближнюю дачу, — неожиданно произнес Иосиф Виссарионович.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — быстро отозвался шофер, притормаживая, чтобы развернуться.

Повернувшись к секретарю, Верховный приказал:

— Как только прибудем, пригласите ко мне Абакумова.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — произнес Поскребышев.

Отодвинув занавеску, Сталин посмотрел во двор. Территория дачи была очищена от снега, дорожки посыпаны желтым песочком, а близ дома, оставляя следы на жухлой прошлогодней траве, важно шествовали три большие вороны, солидно покачиваясь с боку на бок.

С первого взгляда охраны было не видно. Она умела не докучать своим присутствием Верховному. Вот только если присмотреться… У ели, метрах в пятидесяти от здания, слегка колыхнулась ветка, а за ней просматривался лоскуток серой шинели.

Это уже второе оцепление.

Люди, стоящие в первом, находились где-то поблизости, но увидеть их трудно, эти ребята умели затаиться.

Сталин развернулся. Виктор Абакумов, руководитель Главного управления военной контрразведки «Смерш», продолжал стоять у стола, вытянувшись. Несмотря на огромный рост, в присутствии Верховного Главнокомандующего он умел быть незаметным. А Иосиф Виссарионович ценил подобное качество.

— Не желаете ли прогуляться, Виктор Семенович? — доброжелательно поинтересовался Иосиф Виссарионович.

— С большим удовольствием, товарищ Сталин. Тем более что погода благоприятствует. Вот разве что ветерок небольшой.

— Да, погода и в Москве хорошая, но в Ялте было совсем тепло, — ответил Сталин, сняв с вешалки шинель. — Мне там очень понравилось.

Абакумов поспешил сделать шаг вперед, чтобы помочь Верховному накинуть на плечи шинель, но тот небрежно отмахнулся, давая понять, что справится и сам. В быту существовала масса вещей, которые Верховный делал самостоятельно. Разве что сапоги лично не драил — это все-таки обязанность денщика!

— После Ялты никак не могу привыкнуть к московскому воздуху. В Крыму дышится совсем по-другому. Надо бы почаще там бывать. Не зря Рузвельт мечтает жить именно в таком месте.

— Отдых пошел бы вам на пользу, товарищ Сталин, вы очень много работаете.

— А куда денешься, — буркнул Иосиф Виссарионович, постучав себя по карманам.

Вытащив трубку, он повернулся спиной к ветру и неторопливо прикурил. Прогулку на свежем воздухе он любил сочетать с обстоятельными беседами. Абакумов не сомневался, что так будет и в этот раз, вот только не мог предположить, на какую тему пойдет беседа. А этот странный срочный вызов на ближнюю дачу!

Внутри похолодело от дурного предчувствия.

Цепким взглядом он осмотрел двор. Охрана у Верховного была высокопрофессиональной. Таким охранением не смог бы похвастаться ни один глава государства. И то, что Сталин до сих пор был жив, во многом была его, Абакумова, личная заслуга.