«Не оглядывайся. Делай вид, будто ничего не случилось. Иди. Продолжай улыбаться. Если ты его проткнешь кинжалом – тебя посадят в тюрьму».

– Третий склад!

Симона оторвала взгляд от земли, стараясь разогнать туман ярости и унижения.

Эмми и мистер Грегори стояли рядом на причале: у него в руке был бинокль, у нее – пачка бумаг. Когда Симона подошла ближе, Грегори навел бинокль на ящик, который в этот момент поднимали из трюма, и назвал его номер, а Эмми сверилась с бумагами и отчетливо произнесла:

– Первый склад!

– Нравится? – спросила Симона, заметив, как блестят глаза Эмми.

– Очень! Приятно делать что-то такое, что приносит пользу другим!

Не выдержав, Симона вздохнула.

– Только не говори мне, что ты уже хочешь уехать!

– Ладно. Я согласна ждать столько, на сколько у тебя хватит сил оставаться полезной. – Осмотревшись, Симона кивнула на бочонки, стоящие чуть в стороне. – Я просто сяду там и буду смотреть.

– С вами все в порядке, миледи?

– Все прекрасно, – солгала Симона и, улыбнувшись Грегори, быстро отошла в сторону.

Жизнь действительно прекрасна, заверила она себя, устраиваясь на деревянной бочке, и станет еще прекраснее после того, как она справится с потрясением, вызванным тем, что ею воспользовались и выбросили, словно вчерашнюю газету. На самом деле у них дома даже газеты жили два дня, потому что на второй день Фиона стелила их в птичьи клетки. Только наутро третьего дня газеты отправляли в мусорное ведро, чтобы потом сжечь.

А тут одна ночь, и Тристан счел ее не заслуживающей дальнейших хлопот. Да, он был достаточно добр, заканчивая их отношения – хотя называть то, что было между ними, отношениями предполагало гораздо большую их значимость.

Симона не раз слышала подобные истории, так что потеряла счет числу брошенных любовниц, которые в конце концов оказывались на улицах или в борделях. Зато мужчины вроде Тристана Таунсенда очень хорошо умели избавляться от надоевших возлюбленных, и при этом сами выглядели весьма благородными, искренне сожалея о случившемся.

Ну что ж: она получила хороший урок того, что значит самой выбирать себе любовника. Красивые, интересные, опытные и богатые мужчины в будущем будут вычеркнуты из ее списка.

Симона нахмурилась, сообразив, что таким образом ей остается выбирать из числа непривлекательных, скучных, воздержанных и бедных. Не то чтобы таких было мало. Но что же ей, в конце концов, делать? Тогда лучше уж вообще не тратить ни мгновения своей жизни на то, чтобы принимать знаки внимания от какого бы то ни было мужчины независимо от его качеств.

Она вздохнула, борясь с подступающей волной печали. Разумеется, им с Тристаном не суждено было оставаться вместе вечно, и она сказала ему об этом с самого начала. Но все же она рассчитывала, что их связь продлится дольше одной ночи, и отношения закончатся на ее условиях, а не на условиях Тристана: он будет умолять, чтобы она передумала и дала ему еще несколько недель райского блаженства, которые он мог бы вспоминать весь остаток своей горестной одинокой жизни, а она…

Впрочем, фантазии остались в прошлом, и чувство одиночества приходится испытывать ей самой. Не то что ей сильно не хватает Тристана: за три коротких дня он не мог стать неотъемлемой частью ее жизни, но Симона не могла отрицать того, что она получила огромное удовольствие от времени, проведенного в его постели. Правда, у нее нет длинного списка возлюбленных, с которыми она могла бы его сравнить, и откуда ей знать – может, на самом деле он совершенно никудышный любовник!

Так или иначе она позволила себя соблазнить, а после этого Тристан спокойно пообещал Дрейтону, что их связь закончится после одной-единственной ночи… Боже, как бы ей хотелось найти какую-нибудь норку, в которую можно было бы заползти и больше никому никогда не показываться!

– Эгей! Грегори!

«Эгей»? – Симона подняла голову. Грегори отчаянно вглядывался, куда-то, и она проследила направление его взгляда.

Если на свете и существовала женщина, которая, нисколько не смущаясь, способна кричать «эгей!» на причале, то пышногрудая дама с большим турнюром, которая надвигалась на Грегори, словно собака на кость, лучше всего подходила для этой роли.

– Мисс Шератон?

Женщина захихикала:

– Конечно, это я, дорогой! Какой же вы глупыш… – Она осмотрелась и кокетливо улыбнулась. – А где Тристан; я хочу удивить и его тоже!

Тристан? Ну конечно, она ищет Тристана! Ах он хорек! Наверняка он встретился с ней, когда возвращался домой этим утром. Черт бы побрал эту американку!

– Он на борту, мэм, – пролепетал Грегори, при этом вид у него был такой, словно он только что чем-то подавился. – Если мне позволено будет спросить… где ваш муж?

– Так уж случилось, – прощебетала женщина, – что мужа у меня пока нет.

Грегори качнулся назад, побледнел и Судорожно вцепился в бинокль.

– Неужели свадьбу отложили?

– Точно! – Мисс Шератон прошествовала мимо него, царственно шелестя юбками.

Наблюдая за тем, как американка поднимается по трапу, Симона от души надеялась, что она споткнется и свалится в Темзу.

Эмми тихо кашлянула:

– Какая-то проблема? – Она в упор посмотрела на Грегори.

– Не из тех, которые я могу решить, – мрачно отозвался он. После чего тяжело вздохнул, покачал головой и поднес бинокль к глазам. – Ящик двести пятьдесят шесть. Кадкой склад?

– Первый!

Симона не двигалась с места, хотя ей очень хотелось удалиться, вместо того чтобы наблюдать за тем, как Тристан обхаживает свою новую любовницу. Вот только, если она убежит, непременно создастся впечатление, будто ее волнует, насколько быстро и легко ей нашли замену. Лучше напрячь силы, продолжить изображать равнодушие и сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства. Пока она будет это делать и ждать Эмми, ей, возможно, удастся придумать, как сквитаться с Тристаном Таунсендом.

Приняв решение, Симона повернулась спиной к кораблю и стала перебирать самые приятные варианты мести.

Тристан поднял голову и прислушался. Стук женских каблучков по стальной палубе зазвучал для него приятной музыкой. Он понятия не имеет, что будет ей говорить, но начнет, конечно, с извинений, а там будет видно.

Он повернулся со словами:

– Должен сказать, что я…

И чуть не свалился за борт.

– Привет, Трис. Не ожидал увидеть меня здесь?

Боже правый, этого ему только не хватало!

– Сара! – со вздохом отчаяния проговорил он. – Что ты здесь делаешь?

– Бросаюсь в твои объятия! – Она и в самом деле надвигалась на него, как гора.