Вот вам другая загадка из той же области: почему при росте оборонных расходов растут главным образом затраты на импорт боевой техники? Причем заказывают то, что нахрен нашим воякам не нужно, например, итальянские колесные танки. Уже поигрались при Тухачевском с колесными танками в 30-е годы, пришли к выводу, что это дурь, и теперь при Табуреткине на те же грабли… Элементарная логика подсказывает, что надо обеспечить заказами собственный ВПК, всякая страна так и делает, а закупает только то, что сама не производит, и только расейская клептократическая элита пляшет в противоположном направлении. А все потому, что воровать на оборонном заказе внутри РФ несподручно.

Ну, получит «Уралвагонзавод» контракт на 300 танков, да блин, пусть даже колесных, если мебельному придурку приспичило — и как тут украсть много? Как госчиновник возьмет откат на госзаказе с госпредприятия? Ну, ладно, допустим, взяли (опыт и в этом деле имеется), и с прокуратурой поделились, чтоб та боролась с коррупцией в другую сторону, но откат-то будет в рублях, его надо еще конвертировать, вывезти и легализовать. А если имеешь дело с итальянской частной фирмой, то они сами все это провернут, да еще и благодарны тебе будут — у них там кризис, рост безработицы, а тут такой шикарный контракт! И правительство Италии тоже будет благодарно российской клептократии за поддержку своей экономики в тяжелую пору, поэтому не будет чинить нашим ворам, которые там ныкают наворованное, никаких препятствий. Ведь нашим клептократам мало своровать и вывезти, им надо купить еще благорасположение элит в местах своего ПМЖ.

В общем, ребята, БП неизбежен по причинам вышеописанным, а когда он произойдет — зависит от обстоятельств. Одно могу сказать точно — чем раньше он произойдет, тем легче из него будет выпутаться, потому что чем дольше нами правит клептократия, тем меньше у нас останется ресурсов после того, как элита сделает ручкой.

Что касается конкретной даты БП, то продуктивно, на мой взгляд, следующее отношение к вопросу: БП уже произошел в 1991 г., когда моя Родина была уничтожена. Сейчас происходит завершение процесса, что делает все менее вероятным возрождение страны, которой уже нет. Мы живем сейчас в условиях разлагающегося государственного трупа, а в этой среде процветают только черви. Спасать труп под названием РФ бесполезно, труп все равно не оживет аки Христос, даже если все будут дружно молиться в построенных гастарбайтерами гундяевках. Пытаться замедлить разложение трупа тоже бессмысленно. С трупом что делают? Сжигают со всеми червями, чтоб он не отравлял смрадом пространство вокруг себя. Реставрировать совок еще более глупо, чем спасать РФ. То есть лучшее, на что я могу надеяться — это на очередной БП, который даст возможность расчистить одну шестую часть суши от гнили и червей, чтоб можно было построить страну, которую не впадлу будет назвать своей Родиной.

БП приближается, и, как следствие, набирают вес новые тенденции. Например, у людей проходит аллергия на слово «социализм». Вчерась один товарищ, узнав, что я уезжаю из Чебоксар, расстроился: «Жаль, а мы хотели поговорить о социализме». Лет 15 назад услышать такую фразу можно было разве что на сходке пенсионеров-совкодрочеров.

Даже упертые либерасты по мере истощения текущих счетов и испарения мечт о квартирке в уютненькой Гейропке начинают задавать в личку всякие странные вопросы: мол, если не успею свалить до того момента, когда все навернется, какие шансы у меня встроиться в новую систему? Вопрошающего интересует, какая это будет система, и исходя из этого он уже кумекает, сможет он в нее встроиться или нет. Но я никаким тайным знанием относительно будущего не обладаю, поэтому отвечаю стандартно: приобрети профессию — встроишься везде. Профессию — в смысле «ремесло», а не диплом религиоведа или международного манагера.

Но таки давайте поговорим о социализме. В принципе, я об этом целую книжку написал — «Если бы Сталиным был я», там вопрос рассмотрен именно с практической точки зрения. Социализмов всяких разных — дофига и больше, заумные теоретические модели меня не интересуют в принципе. Предлагаю рассмотреть лишь то, что существовало в реальности. Социализм — это практика организации социального государства. В этом ключе можно рассмотреть практику Западной Европы, где к концу 60-х годов сложилась вполне жизнеспособная (правда, лишь в условиях перманентной экономической экспансии) модель социального государства. Однако уже с середины 70-х европейский «велфер стейт» стал вырождаться и ныне приобрел чудовищные декадентские формы.

По сути, западноевропейское социальное государство — это результат общественного консенсуса между верхами и низами. Верхи предоставляли низам социальные гарантии, как в Советском Союзе — первом социальном государстве в мире, как то: бесплатное (либо общедоступное) образование, медицинскую помощь и систему соцобеспечения (пенсии, защиту от безработицы, охрану детства и т. д.). Низы взамен отказались от притязаний на политическое господство и не препятствовали верхам осуществлять грабеж в глобальном масштабе (содержание социального государства — удовольствие недешевое). Результатом этого консенсуса стало общество всеобщего потребления с соответствующей идеологией, гедонистической культурой, правовой основой.

В условиях бурного роста мировой экономики, научно-технической революции и наличия колоссальных неосвоенных ресурсов в странах третьего мира поддержание режима социального государства в Европе было возможным. Но в 70-х годах это становилось все более накладным, а с начала 90-х после краха СССР верхи начали политику сворачивания «велфер стейт». Формально представитель западного среднего класса потребляет сегодня больше, чем в золотую эпоху социального консенсуса. Но, во-первых, относительный уровень потребления снизился, как и качество потребления. Последнее в некоторых случаях снизилось фатально (например, качество медицинского обслуживания в США), классическое образование сегодня практически недоступно низам. Массовое потребление вообще стало суррогатным — люди носят эрзац-одежду, потребляют эрзац-еду, эрзац-культуру, живут в эрзац-домах и т. д.

Во-вторых, платить за этот уровень потребления приходится гораздо больше. То есть больше и напряженнее приходится работать, платить большим дискомфортом (ах, если меня сократят, я не смогу выплачивать кредиты, банк отберет дом, машину, и я скачусь на социальное дно). В-третьих, за сохранение достигнутого уровня жизни приходится расплачиваться снижением ее качества — своим здоровьем, отказом от политической самореализации, существовать в мире, где безопасность становится роскошью, иметь мало свободного времени. Европейцам пришлось отказаться от привычной культурной среды обитания и терпеть унизительный мультикультурный беспредел.

Наконец, не стоит забывать и о том, что завести детей для западного потребителя стало роскошью. Либо ты имеешь двоих детей, но в потребительском рейтинге опускаешься в категорию «ниже среднего», либо удовлетворяешься одним ребенком, рожденным после 30 лет, зато делаешь карьеру и наслаждаешься потреблением. К чему это приводит, надеюсь, рассказывать не надо — Европа в тепличных условиях вырождается, местное население уступает место более плодовитым пришельцам. Социализма в Европе становится все меньше, а проблем все больше. В общем, на образец для подражания такой «велфер стейт» не тянет однозначно.