– Теперь все, что ты делаешь, – правильно, – говорю я Денису, – теперь во всем появился смысл.

Живу две секунды.

Только в тот момент, когда просыпаюсь. Две секунды, чтобы вспомнить, – и случившееся падает на меня и размазывает в лепешку.

Не хочется вставать. Не хочется проживать новый день.

В прихожей, в обувной коробке под комодом, лежит пистолет. Можно очень просто и быстро решить жизненные проблемы. Буквально за секунду. Подойти, достать, не давая себе времени обдумать, на утреннем нерве – приставить дуло к башке и нажать на курок.

Пуля – в стенку, мозги – на пол. Все счастливы.

Знаете, что пугает? Никогда не догадаетесь.

Убожество. Парень в трусах, с нечесаными волосами, слипшимися в колтун от крови, лежит на полу съемной квартиры.

То, что будут говорить.

То, с каким еле скрываемым любопытством будут выглядывать из приоткрытых дверей соседки, пока мой труп будут фотографировать криминалисты, а менты с подобающими случаю сурово-отсутствующими выражениями лиц будут скучать на лестничной площадке.

То, что станут считать неудачником.

То, как мне будет холодно. Лежать на полу, потом – в морге.

Ничего, я справлюсь. Я смогу со всем разобраться. Я разрулю ситуацию в свою пользу. Надо только грамотно оценить варианты.

Первый – я рассказываю обо всем Вернеру. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать дальнейшее развитие событий, – какое-то время Игорь будет играть с Дудайтисом через меня, а потом сольет. Подставит на крупной партии или вгонит в вену «голубой экспресс» с овердозом.

При всей любви ко мне. При всем ко мне уважении.

Это бизнес, красавчик, наверняка скажет он, пожимая плечами. Если ты прокололся один раз – где гарантия, что не проколешься и второй, когда Дудайтису вздумается вновь для профилактики тебя по­прессовать? Понимаешь, Денис, это как с изменившей и покаявшейся женой – все время чувствуешь себя, прости за каламбур, на измене, никогда не ощущаешь уверенности. К тому же плевать на меня – это не мое решение. Я ответственен за бизнес, Денис, а бизнес – это мои люди и их семьи. Я не могу подвергать их риску из-за наших с тобой отношений.

Игорю будет жалко, но он переступит через свою жалость и устранит меня, поскольку я стану элементом нестабильности системы. Риск – слишком большая роскошь для такого хитроумного и осторожного черта, как Вернер.

Вариант номер два – я исчезаю. Запакованные в целлофан деньги перекочевывают из тайника в стене в объемистую спортивную сумку, а дальше, как в видеоклипе какой-нибудь американской хард-группы восьмидесятых – затерянные в пустыне автостанции, заправки, старая машина, клубы пыли из-под колес – и убежавшая ото всех парочка влюбленных. Драные джинсы, стоптанные чопперы, клетчатые рубахи навыпуск.

В этом варианте есть проблема со второй половиной парочки. Учитывая, какого градуса достигли наши отношения в последнее время, Маша не согласится бежать, лишь бы досадить мне. А без нее я не поеду.

Третий вариант – попробовать выйти. Прямо сейчас. Пойти и тупо поставить Вернера перед фактом. Упереться рогом своего упрямства в его авторитет. Не будет же он меня убивать?

Маша уже второй день живет у своих, поэтому я избавлен от необходимости объяснять свое ночное отсутствие. Я долго отмокаю в ванной, бреюсь, а потом брожу по квартире, не зная, чем себя занять. Опрокидываю в себя две чашки кофе и, не давая себе шанса передумать, набираю Игоря и выпаливаю в трубку:

– Игорь, надо встретиться. Срочно, прямо сейчас. Нет, по телефону не могу.

Ну вот, сказано.

Остановив машину у ворот его дома, я долго не решаюсь выйти.

Если бы существовал какой-нибудь способ перемотки реальности, я с удовольствием бы прокрутил вперед ближайшие пару часов. Очень хочется выпить. Влить в себя разом двести грамм, почувствовать, как тело тяжелеет от прошедшей по нему теплой волны, избавиться от смущения и радостно смеяться в ответ на крики Игоря, а в том, что он начнет кричать и угрожать, я не сомневаюсь.

Взявшись за ручку, дверцу все равно не открываю. Ноги стали ватными – из них словно ушла вся сила. Но я должен идти, потому что правило «домика» не работает, к великому несчастью, а проблемы не имеют свойства к саморазрешению, сколько ни убеждай себя в обратном. Так я завожу себя, пока стук в окошко не возвращает меня к реальности. От неожиданности я дергаюсь.

– Я минут пять на тебя в окно смотрела. Подъехал и стоишь. Вышла спросить, что с тобой.

В глазах Таи щенячье обожание.

Мы идем в дом. Игорь, оказывается, спит. То есть я разбудил его звонком, он назначил мне встречу и лег досыпать. Тая уходит его будить, а я, не спросясь, лезу в бар, и через мгновение моя ладонь греет бокал, до половины наполненный коньяком.

– С утра пьем? – сквозь зевок бросает Вернер. – Это поступок. Растешь!

Игорь в халате и босиком, лицо помято, всклокоченные со сна волосы торчат в разные стороны, как рожки молодого чертенка. Он хлопает меня по спине и предлагает сесть на диван, посмотреть ТВ, почитать журналы, что угодно – ему нужно двадцать минут, чтобы привести себя в порядок.

– Или подожди на веранде. Точно, давай на воздух, смотри, погода какая.

В его доме очень уютно. Ничего лишнего. Скромная, учитывая доходы Вернера, обстановка. Минимум мебели. Все очень просто и функционально. Белые стены, окна от потолка до пола, балки темного дерева. Почему-то всякий раз, оказавшись в его доме, я успокаиваюсь. В такой дом приятно возвращаться после работы. Если случится чудо и Игорь меня отпустит, я буду скучать по этому дому, неожиданно понимаю я.

Игорь появляется через четверть часа. На его коротких волосах блестит влага – он не очень тщательно вытерся после душа.

– Считай, – бросает Игорь и падает на пол.

– Раз, два, три, четыре, – я едва поспеваю за отжимающимся и коротко пыхтящим Игорем, – пять, шесть…

Ему становится трудно где-то на седьмом десятке, но Игорь не подает виду – лишь краснеет его лицо да темп отжиманий становится медленнее.

– Восемьдесят семь… Восемьдесят восемь… Игорь, хорош уже…

– Тихо! – шипит Вернер. На несколько секунд он замирает на вытянутых руках и пытается отдышаться. А потом, сжав зубы, быстро догоняет до сотни, после чего, не имея сил даже встать, откатывается в сторону и лежит, отдыхая.

– А ты с утра не занимаешься? Зря, надо. Мозги по-другому начинают работать. Ну, пойдем, расскажешь, чего ты хотел.

Прикоснувшись к моему локтю, Игорь указывает глазами на прозрачную стеклянную дверь на веранду. Игорь обволакивает меня своим обаянием, размягчает улыбкой, но я должен сделать то, что собираюсь. Главное – сделать это быстро, чтобы не дать себе пути к отступлению.