Когда процедура закончилась, писательница снова взялась за поиски.

– Что теперь? – обреченно поинтересовалась Вика.

– Смартфон, – получилось сказать ровно, без отчаянных жалобных нот. – Олег…

– Что-то случилось? – Журналистка слишком хорошо знала Алису.

– Кошмар, – постаралась коротко и емко объяснить писательница. – Обычный. Мои покойники. И там Олег.

– Господи боже! – ужаснулась Вика. – Но… Подожди. Алиса, давай ты хоть немного придешь в себя. Ты даже говорить сейчас нормально не можешь. Я видела твоего Бездушного всего полчаса назад. Жив и здоров. Ты мне веришь?

Девушка только кивнула.

– Кофе? – предложила подруга. И, не дожидаясь следующего кивка, стала набирать на смартфоне номер доставки.

– Напиши ему, – упрямо прошептала Алиса.

– Вариант. – Вика продолжала изо всех сил сохранять легкий веселый тон. – Смотри, уже пишу. Выдохни и расслабься. Через минут десять должно полегчать. Что еще сделать?

– Коты, – слабо махнула рукой писательница. – Покормить.

Подруга только в очередной раз бодро улыбнулась, продолжая набирать сообщение Олегу.

От своего начальника Олег перенял одну великую мудрость: когда твои подчиненные работают, лучше всего не мешать. А потому он сидел в своем кабинете, пока вся команда поминутно изучала алиби Точилина. Вместо развлекательного чтива начальник отдела изучал дневник Галины. Это были своего рода показания убийцы. Пусть и погибшей.

Чтение порождало глухое раздражение. Олег не понимал, как можно так не любить и унижать себя. «Я нищая больная уродка, – писала Галина. – Никто не сможет полюбить такую. Тем более он. Я могу ждать его вечно и всегда ненавидеть себя, когда он смотрит сквозь, разговаривая со мной. Он доверяет мне свои минутные настроения. Но ведь я и не заслуживаю большего». По мнению Олега, женщина была на самом деле не так плоха. Привести в порядок, чуть поработать психологам, и можно отдавать замуж. И не за абы кого, между прочим. Но полицейский знал, что такой упадочной самооценкой Галину наделил бывший муж. А помощи, тем более профессиональной, она даже не пыталась искать.

Но, кроме понимания психологии убийцы, начальника отдела в этом бесконечном письме в никуда зацепили именно эти слова: Точилин делился со своей бывшей однокурсницей «минутными» настроениями. То есть они общались ни о чем. И никаких откровений. Олег пробежал глазами еще пару записей за разные периоды. Нет, только ничего не значащий треп и жалость. Точилин ей даже не доверял. И вот это неуловимо смущало.

Они ошиблись с подозреваемым? В принципе, вполне может быть. Ведь если быть совершенно честными, они назначили банкира на эту роль просто по остаточному принципу. Но… кто, если не он? Ведь погибших женщин связывало только одно – общение с Точилиным, принадлежность к его жизни.

Олег не то чтобы соврал, но утаил от Александра Дмитриевича свои размышления. У Точилина мог быть мотив. И это не просто некая глобальная нелюбовь к женщинам на почве плохих отношений с матерью. Все эти дамы что-то хотели от банкира. Как его мать, по словам самого Алексея, постоянно тянула деньги из отца. Когда на твоей шее висит аж четыре кровопийцы, и моральных и материальных, невольно захочешь избавиться от них всех. Свобода по-прежнему для многих остается самой желанной мечтой. Так что тут мотив явно есть. Пусть проверить его очень непросто.

Полицейский продолжал чтение, уже более рассеянно пробегая глазами текст в поисках… чего-то особенного. Дневник вели последние месяцев восемь. Сначала записи были еще не столь мрачны. Перечисление обычных дел, заметки о клиентах, иногда даже забавные комментарии. И тонкая ниточка робкой привязанности к своему начальнику – бывшему однокурснику. Благодарность за то, что принял на работу и даже дал повышение. Радость от возможности иногда перекинуться с ним парой слов.

Дальше общение Галины с Точилиным стало более тесным. Совместные обеды, разговоры в его кабинете, телефонные звонки. И параллельно в ней росла вот эта жалость к себе и болезненная любовь к банкиру. А еще… записи становились менее подробными и регулярными.

Олег дальше сверял даты. Был большой перерыв. Возобновила Галина дневник месяца полтора назад. Тогда же сменился тон повествования. Уверенности в себе у дамы не прибавилось. Казалось, она, наоборот, просто упивается жалостью к себе и своей ущербностью. Точилин превратился в идола. А ее любовь к нему – в миссию.

Читая исповедь о совершенных убийствах, Олег хмурился все больше. Во-первых, Галина ни разу не назвала своего возлюбленного по имени. Нет, сомневаться, что речь идет о Точилине, не приходилось. Но… почему-то это сбивало. И еще. Полицейский не нашел момента принятия решения. Не было записи, где Галина получает от банкира хоть какой-то посыл, просьбу, намек помочь ему избавиться от жены и подруги. И кстати, там вообще практически не было ни слова о его любовнице. Будто Галина о существовании Марии не знала.

Не было и записанных со слов банкира откровений, что хоть одна из женщин ему надоела, мешает, изводит фактом своего существования. Даже о матери. Хотя, как помнил Олег из собранных Валькой показаний, в банке все считали, что разговоры за закрытой дверью между Точилиным и Галей идут именно о разводе его родителей.

Нет. В дневнике просто расписывался план уничтожения Лили и Люды. И это настораживало. Олегу все больше казалось: в этом деле что-то не так.

Галина писала и еще кое о чем, что настораживало Олега. За неделю до начала убийств она встретила в банке Вику. Галина не любила бывшую однокурсницу. Ни тогда в университете, ни сейчас. Тем более, после посещения менеджера Вика провела больше часа в кабинете Точилина.

А потом Галина вспомнила про Хель. Читая это, начальник отдела уже хмурился вовсю. Алиса приезжала в банк раза три, пока готовилась сделка по покупке дома. Всегда заходила к Точилину. В день сделки они ходили вместе обедать. Галина Королеву Мертвых тоже ненавидела.

И вот потом, забрав аппарат из кабинета Алексея, эта женщина сразу, только выйдя из банка, набирает номер Людмилы. Галина писала, как обманула бывшую однокурсницу. Позвонив, она представилась именно Викой, сказала, что Лешке плохо, она дотащила его до своего дома. Приезжай, надо что-то делать, он не хочет, чтобы жена узнала…

Так же было и с женой. Звонок от имени Хель. Только текст другой: забери отсюда своего мужа. Мне он тут не нужен, не хватало еще, чтобы помер в моей постели. Плевать на ваш развод, пока твой, забирай.

Олегу все это не нравилось совсем. Даже не потому, что и его женщина, и ее подруга не поступили бы так. А потому, что в дневнике не было ничего о том, как появился такой план. А это вообще настоящий дневник?

Когда ему оставалось дочитать запись о вечере второго убийства, полицейский услышал писк. Его смартфон поймал сообщение. Думая, что это эсэмэс от Хель, Олег потянулся за аппаратом.

Нет, от Вики. Начальник отдела тихо усмехнулся. Наверное, он за всю свою жизнь не получал такого длинного сообщения. Журналистка писала, что добралась до дома подруги и Хель плохо. Очень. А еще о том, что у Королевы Мертвых был очередной кошмар. И в этот раз он, Олег, принял в нем некоторое участие.