Не пойму, где здесь дальние, а где ближние. Всё едино. Я этому муденю сейчас всё скажу. Он в прошлый раз зажал деньги на мой концерт. Ненавижу козла!

– Тося, да не ругайся ты так. Ты ж его знаешь. Он, скорее всего, просто забыл. Он же для тебя ничего не жалеет. Тем более, не из своего кармана, а из бюджетного. Он же тоже их моет. Ты просто ему напомни. Он же хороший мальчик, просто забывчивый.

– Козёл он, а не хороший мальчик. Как я устала иметь дело с мудаками! Но я же не виновата, что вокруг одно мудачьё.

– Когда сегодня будете заниматься садо-мазо, и ты будешь самой строгой госпожой Тосей, накажи его посильнее, – усмехнулась Аня.

– Не то слово. Заставлю сожрать мои туфли и так отхерачу плёткой по яйцам, что он возьмёт больничный и на работу не выйдет.

– Выйдет, куда денется. Наш мальчик терпеливый. Он любит, когда его наказывают. А на работу пусть ходит, иначе кто будет финансировать твои концерты и сгонять на них людей. За свои денежки в наше время нет желающих покупать билеты. Народ дожился до того, что его на пинках нужно даже за бесплатно загонять.

– Анька, это потому что народ меня не любит или у него денег нет?

– Да как тебя можно не любить? – попыталась успокоить пьяную звезду Аня. – Ты у нас самая, самая, самая… Просто у народа сейчас нет денег. Да тебе их деньги-то и не нужны. Сколько ты с платных концертов заработаешь? Тем более, платить никто не хочет, а вот с благотворительных – другое дело. Никто не упрекнёт, что ты людей собираешь за деньги. Ты даришь им себя бесплатно. А про бюджетные денежки народу знать необязательно. Так что иди, наказывай своего мальчика, и не пей больше, а то и уснуть недолго, а у нас веселье в самом разгаре.

– Убью гада. Мне ремонт доделать нужно. Мы же договорились, минимум один концерт в месяц. Я же не для себя прошу, а для народа, ведь я выполняю великую миссию на этой земле – я занимаюсь благотворительностью.

– Только не расстраивайся, Тося. Твой раб ждёт тебя. Покажи ему, как ты умеешь злиться и наказывать его за непослушание.

– Анька, хочешь, поглазей, что я сейчас с этой тварью сделаю. Он отсюда не ногами выйдет, а выползет.

– Нет уж, дорогая, ты же видишь, у меня здесь дел невпроворот. Как-нибудь без меня. Вы-то развлекаетесь, а я за всё отвечаю. Так что давай, надевай костюм госпожи и иди, выбивай из своего раба бюджет. Я отправила тебе ещё парочку рабов в помощь, чтобы ты этого не забила.

– Ну, Анька, ты как скажешь, хоть стой, хоть падай. «Иди, выбивай бюджет»! Ха-ха-ха!

Наконец эти две «подруги» ушли, не обращая на меня никакого внимания.

– Во дела, – выдохнула я и вновь отправилась за шампанским.

Глава 28

Голова отказывалась соображать, и я поймала себя на мысли, что в этом тайном сообществе узнаю слишком много чужих тайн, а мне это не нужно. У меня никогда не возникало желания быть хранительницей чужих тайн. Это очень неблагодарное дело, я бы даже сказала, опасное. Гораздо лучше смотреть этих людей по телевизору, читать о них в газетах, верить в чистое, доброе, светлое. Так проще жить.

Гуляя по многочисленным коридорам и залам, я забрела в одну из самых дальних и уже безлюдных комнат и подошла к дверям, у которых стоял грозный охранник.

– Вы на сеанс? – принялся он сверлить меня взглядом.

– Куда? – не сразу поняла я.

– Вы по записи?

– Да. Я не посторонняя.

– Во сколько у вас сеанс?

– Не знаю. Тут что, по времени?

– Вы записывались в зрители одна?

– Нет. Пришла с другом. Он сейчас на представлении.

– Вы хотите пойти на сеанс одна или будете ждать друга?

– Да мне без разницы.

– Вы готовы пойти одна?

– Да уж лучше одна, чем с кем-то.

– Проходите.

Охранник открыл дверь, и я вошла в полутёмную комнату, очень похожую на ту, где сидел на представлении лысый. Точно такой же зал, стулья по кругу, сцена.

– Здрасьте, – буркнула я сидящему рядом со мной мужчине, лицо которого мне показалось знакомым, но я не помнила, где могла его видеть.

Мужчина кивнул.

– Через пять минут начнётся, – прошептал он.

– Спасибо, – дружелюбно махнула я головой и осмотрелась по сторонам.

В зале было гораздо меньше народа, чем на первом представлении. В основном пожилые мужчины и несколько женщин, мимо которых возил столик на колёсиках официант и предлагал различные закуски и напитки.

– А шампанское есть? – спросила я у него, подозвав к себе.

– Нет. У нас тут только крепкие напитки. Шампанское в зале. Может, коньячку? Тут отменный коньяк.

– Не хотелось бы смешивать и повышать градус.

– А вы первый раз?

– Первый.

– Тогда вам обязательно нужно выпить коньяк, всё-таки зрелище не для слабонервных.

– Что здесь будет?

– Сейчас привезут. Женщина, тридцать один год. Умерла несколько часов назад. Говорят, ещё тёплая.

– Она мёртвая?

– Конечно.

– А зачем её сюда привезут?

– Как зачем? Как же вы записались на сеанс и не знаете, что на нём будет. Некрофилия. Это же одна из разновидностей любви.

– Простите… из разновидностей чего?

– Любви, – улыбнулся мне официант.

– Вы думаете, это страшное слово может иметь какое-то отношение к любви?

– А почему нет, – с лёгкостью отозвался официант.

Видимо, он здесь насмотрелся такого, что уже ничему не удивлялся и