легче засыпаю, — я и в правду после прогулки легче засыпала. И мама об этом отлично знала, если бы не знала, то вряд ли бы отпустила.

— Только не долго, скоро отец вернется, он будет недоволен. — сообщила мне мама. — Будь осторожна, — прошептала, поцеловав в щеку.

— Да, мам… — произнесла, натянуто улыбаясь. Как же сложно врать маме.

Как только оказалась на улице, побежала к назначенному месту. Я бежала, спотыкалась, но все же дошла до поляны. Он стоял посередине, наблюдал за мной. Было полнолуние, это так романтично. На нем была белая рубашка и черные брюки. Смотрелся, как демон во тьме.

Все еще тяжело дыша, я медленно подошла к нему. По моему позвоночнику пробежала дрожь.

— Пришла, — ухмыльнулся Энтони. Опять будет усмехаться надо мной, но это того стоит. Потерплю, пострадает всего лишь моя гордость. Это я точно переживу.

— Так, вы, скажете, почему пригласили меня сюда в такое позднее время? И что от меня требуется, чтобы, вы, приняли мои извинения? — попыталась уверенно произнести слова, но голос предательски дрожал. А его это только веселило. Казалось, он чувствует все мои страхи и тайные желания.

— Ты, снова осмелела? — все еще ухмыляясь, обратился ко мне. Его глаза горели янтарем. Это одновременно пугало и завораживало меня. Я судорожно сглотнула.

— Я спешу, скоро папа вернется. Он будет недоволен моим отсутствием, — попыталась спокойно объяснить, чтобы опять не совершить какую-нибудь глупость и не способствовать новому конфликту.

— Не спеши, сегодня ночь будет долгой… — завораживающим голосом прошептал он, заправив мой локон за ухо. Мои глаза округлились от ужаса. Только сейчас мне дошло, что я сама себе вырыла яму. Он заманил меня в ловушку, в которую я попалась, как мышь в мышеловку. Страх невидимой рукой сжал мою шею, пелена слез затуманила глаза.

— Нет! — вскрикнула и побежала в сторону леса. Но разве можно убежать от волка? Конечно, нет, вот же глупая. Он быстро поймал меня и толкнул, я сильно ударилась об землю. Мягкость травы ненамного облегчила от удара. Энтони навис надо мной. Я вырывалась, но схватил меня мертвой хваткой.

— Подумай, Луна, одна ночь и твой народ будет в безопасности. Подумай, о своей беременной матери, об отце, который столько сделал, чтобы добиться мира. Меня нисколько не волнует, что будет с твоим народом. Решать только тебе! — произнес надменным тоном. Его слова эхом зазвучали у меня в ушах. Он прав. И у меня теперь нет выбора. Я заварила все это, мне и отхлебывать…

— Хорошо, — согласилась я, и горькие слезы потекли с уголков моих глаз, оставляя мокрую дорожку на щеках.

— Хорошая девочка… — прошептал Энтони и одарил меня легким поцелуем в уголок моих губ. Не будь это условием мира, я была бы безмерно рада поцелую.

Он приподнял платье и раздвинул мои бедра. Стыд и позор, вот что меня ждет, если кто-то об этом узнает. Даже, если не узнают. Мне будет противно от самой себя. Все мое тело напряглось, неприятный холодок пробежал по спине. Энтони разорвал мои трусики, щеки густо покраснели. Я вновь попыталась отползти, но он не позволил мне, отвел мои руки за голову и одной рукой прижал к земле. Другой же спустился в самое сокровенное место для девушки. Я дернулась от прикосновения чужих рук. Энтони начал целовать мою шею, а рука продолжала массировать мой клитор. Я всхлипывала и винила себя, а мое тело предательски откликалось на его прикосновения. Внизу живота приятно потянуло, глухой стон вылетел из моих уст.

— Отпусти меня, и я никому не скажу… — взмолилась я, продолжая всхлипывать.

— Конечно, отпущу, не нужна ты мне, но не сейчас… — прошептал Энтони, покусывая мою шею. Его слова больно ранили мое сердце, тупая боль образовалась в груди.

— Если я не нужна… — не успела договорить, он перебил меня.

— Молчи! — прорычал Энтони. Больше я не посмела и слово произнести.

Убрав руки из моего лона, расстегнул ширинку и высвободил свою огромную плоть. Мои глаза округлились, он же разорвет меня изнури. Энтони не стал церемониться со мной, приподнял мои бедра и резким выпадом вошел в меня. Я вскрикнула от боли, сильно зажмурила глаза. Господи, и как только его плоть вместилась во мне? Попыталась задвигать бедрами, чтобы он вышел из меня, но он еще сильнее прижался ко мне. Медленно начал двигаться во мне. Я стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. С каждым разом его движения набирали темп. Постепенно боль стихала, и вместо него нахлынули новые ощущения. Его движения внутри меня начали приносить наслаждение. Снова стон вылетел из моих уст. Что со мной происходило, я сама не понимала. Мое тело расслаблялось, а его движения превратились в бешеные толчки. Я извивалась, стонала под ним. До крови покусывала губы. Разум покинул меня, предав меня, как и мое тело. Пальчики моих ног и рук покалывали, жаждая еще чего-то. Вот последний толчок и горячее семья Энтони излилось внутри меня. Энтони напрягся, а потом из него тоже вылетел стон удовольствия. Новая волна оргазма накрыла меня, и я забилась в мелких конвульсиях. Дыхание сбилось, все тело дрожало. Минуту полежав, он медленно вышел из меня. Нежно одарил легким поцелуем в губы.

— Это, чтобы, ты, никогда меня не забывала. Я стал твоим первым мужчиной, который попробовал сладость твоего тела… — прошептал он, потом ушел, даже не посмотрев на меня.

Слезы вновь навернулись на глаза, я разрыдалась. Не могла сейчас вернуться домой.

Развернулась в клубочек в сырой земле и всхлипывала. Так и заснула, обессиленная…

Глава 32

Проснулась уже дома в своей кровати. Кто меня принес домой, этого не знаю. Голова жутко болела, тело тоже ныло от боли, внизу живота чувствовался неприятный дискомфорт. Рядом суетилась мама, мокрой тряпкой протирала мой лоб.

— Мам, — сиплым голосом позвала ее, во рту пересохло. Но она услышала меня.

— Ох, моя милая, что же ты наделала? — произнесла в полголоса, скорей утверждая, чем спрашивая, по ее щеке скатилась слеза. Значит, она уже все знает. Я хотела встать, но мама не позволила, да и сил не было. — Лежи — лежи, ты сейчас не в состоянии стоять на ногах… — предупредила она.

— Мам, что произошло? — тихо спросила ее. Она опустила голову и судорожно сглотнула. Хотя я мутно все помнила.

— Я тебе скажу, что произошло! — прокричал отец, вошедший в мою комнату. Его слова болью отдавались в ушах. Мама помогла мне присесть на кровать. Стон боли вырвался из моих уст. — Я не воспитывал тебя такой! Как ты посмела опозорить