Это объяснение, наверно, вполне удовлетворило Марию Петровну, потому что широко улыбнулась и сказала с напускным упреком:

— Старая трещотка, я же просила… — Вдруг спохватилась и не договорила, о чем именно просила бабку Кухариху, да Андрею и так было все понятно: не рассказывать про переезд Иванцовой в Бибрку.

— Спасибо, Мария Петровна! А здесь у вас хорошо. — Поднялся из-за стола, заглянул в комнату. Должен был осмотреть дом, хотя бы поверхностно.

В погребе Гришки не было — когда Мария Петровна спускалась за молоком, Андрей заглянул туда.

— Я здесь все одна да одна. Летом Алексей приезжает, зимой сдаю комнату командировочным, а так — тоскливо…

Она сказала “Алексей”, даже не сомневаясь, что их тайна никому не известна, и Андрей вдруг пошел на риск. Сказал, пристально глядя на женщину:

— Зачем это вы, тетя Мария? Передо мной можно и не таиться. Мы с Гришей двоюродные братья, а я все знаю.

Мария Петровна, прибиравшая со стола, уронила стакан и даже не заметила, что он разбился. Испуганно уставилась на Андрея:

— Откуда знаешь?

— А Гришка вам ничего про меня не говорил?

— Говорил, что Советам служишь.

— А вы разве не служите? — Андрей знал, что Мария Петровна работает шеф-поваром в местной чайной.

У Марии Петровны на шее выступили пятна.

— От работы не отлыниваю, — ответила.

— А Гришка зачем на заводе работает? Кстати, здесь он сейчас? — быстро спросил Андрей.

— Нет.

— Правду говорите?

Гримаса исказила лицо Марии Петровны:

— Ой, парень, какой же ты!

Андрей понял, что допустил промах, попробовал оправдаться:

— Нужен Гришка мне. Где он?

Мария Петровна глянула отчужденно, но Андрей смотрел искренне, как и раньше, и женщина спросила:

— Что с ним случилось?

— Почему так думаете?

— Странный был какой-то. Будто перепуганный. В воскресенье приезжал. Собрал вещи и сразу подался.

— Не сказал куда? Не чужой я, может быть, помогу Гришке. — Андрей опустил глаза — все же обманывал эту доверчивую женщину, но другого выхода не было: Гришка Жмудь мог натворить еще много бед.

— Ой, парень, помоги, очень прошу тебя! Что-то с ним происходит, кто-то сбивает его, подстрекает… Он мне не сказал, но знаю: в Ставное пошел, девушка у него там. Хорошая девушка, Анна Климашко, работает медсестрой.

— К ней подался?

— Куда же еще? Вечером и пошел. Если бы во Львов, то налево к автобусу. А он через переулок, там дальше дорога на Ставное.

— Что взял с собой?

— Денег попросил. У меня было девятьсот рублей, все отдала. Сала, хлеба, вещи зимние.

— Зимние? — переспросил Андрей. — Зачем сейчас?

— Я тоже спросила. Говорит, нужно. Неуверенный был какой-то.

Андрей заглянул в комнаты, у которых были отдельные выходы в переднюю. В каждой по кровати и дивану. В самом деле, Мария Петровна могла сдавать их жильцам. Подумал: “Бедная женщина, наверно, копила все Гришке, а он…”

Мария Петровна схватила его за руку.

— Ты уж не говори никому про Гришу! — горячо дохнула ему в лицо, став на пороге. — Он достоин лучшего, правду тебе говорю!

Андрей промолчал. Скоро она узнает, что натворил Гришка, и прозрение будет не из легких.

Андрей вышел, не оглядываясь. На улице было уже темно, и звезды сияли на небе.

— Будешь в Бибрке, заходи, — услышал он с крыльца.

Пробормотал что-то в ответ и направился к калитке.

Бутурлак вышел из-за кустов, спросил шепотом:

— Ну, что? Я уже начал волноваться.

— Гришки здесь нет. Он за семь километров, в селе Ставном.

Дом Климашко, один из лучших в Ставном, стоял сразу за церковью. За ним к леваде тянулся огород, засаженный картошкой, за речкой чуть ли не сразу начинался лес. Два автоматчика отрезали усадьбу от огорода, еще два контролировали ее с боков. Бутурлак в сопровождении председателя сельсовета и лейтенанта милиции прошли через подворье. Немного сзади держался Андрей.

Председатель сельсовета требовательно постучал в окно. Изнутри подняли занавеску, выглянул мужчина.

— Ты, Федор? — спросил. — Что случилось?

— Открывай, уполномоченный будет ночевать.

— Сейчас, только зажгу свет, — послышалось из-за окна. Чуть ли не сразу загремел засов, и хозяин открыл двери.

Стоял на пороге, держа в руке свечку.

Бутурлак проскользнул мимо него в дом. Старший лейтенант милиции потеснил Климашко в сени.

— Где Алексей Иванцов? — спросил угрожающе. — Здесь?

Хозяин стоял в одном белье, босой, молчал и смотрел испуганно.

— Какой Иванцов? — начал, заикаясь. — Никого н-нет.

— Алексей Иванцов! Тот, что ухаживает за вашей дочкой.

— Так они ушли… — Климашко немного пришел в себя. — Дома только мы с женой.

Старший лейтенант включил карманный фонарик, ощупал лучом сени. К стене приставлена лестница, над ней дверца на чердак.

— Стой здесь!

Старший лейтенант указал Андрею на входные двери, а сам ловко полез по лестнице. Отбросил дверцу чердака и, как на учениях, сделав упор на локти, проскользнул на чердак.

— Здесь никого, — появился в дверях Бутурлак.

— И на чердаке пусто, — отозвался старший лейтенант. Он медленно спустился по лестнице.

— Осмотрите подворье, — приказал Бутурлак, — я пока что поговорю с хозяевами. Оденьтесь, — повернулся к Климашко, переступавшему с ноги на ногу, — и попросите жену, чтобы поднялась.

Жена Климашко уже стояла одетая в комнате, служившей гостиной. Женщина лет за сорок, полная, но еще красивая. Климашко вернулся в комнату в штанах и рубашке, но босиком, стал рядом с женой, будто искал у нее защиты. Бутурлак попросил хозяина сесть, отодвинул лампу на край стола, чтобы лучше видеть, спросил прямо:

— Был у вас позавчера Алексей Иванцов?

Климашко искоса поглядел на жену, но она смотрела равнодушно, и он ответил:

— С Анной он нашей гуляет… этот Алексей. Так вот приходил… В воскресенье вечером. Ушли с Анной. Молю бога, чтобы были живы, не знаем, куда подались.

— И вы вот так отпустили дочь?

— А что делать? Взрослая уже. При Советской власти умные все стали. Что для них родители?

— Помолчи! — вдруг вмешалась жена. — Если на человека что-то свалится, — подняла глаза на Бутурлака, — то не знает, что и говорит. Они с Алексеем давно уже решили пожениться, ну, он и Анна наша. А в воскресенье он приходит, вызывает Анну во двор, пошептались,