— Я сделаю это, — коротко ответил я. — Когда ты сможешь ответить в следующий раз?

— Я тут каждый день, в эти два промежутка — после обеда и полдника, — поморщился Егор. — Как примерный больной могу гулять. Пожалуй я придумал способ, как вас вытащить, но мне это будет сделать очень и очень сложно.

Майер рядом со мной чуть не подпрыгнул:

— Вы… сможете забрать мою дочь? — спросил он перебив меня.

— Кто это? — нахмурился Егор. — Сейчас я еле шевелюсь, под постоянной охраной и недееспособен. Папаша слишком занят, чтобы вспомнить обо мне, а лечение стало действовать наоборот. Пока рано планировать.

— Хорошо, — ответил я. — Завтра будем говорить с тобой, или привести Аню.

— Нет, — подумав ответил Егор. — Пока рано, у меня мало сил, и мне нужно будет подготовиться к чему-то. Всё. За мной уже идут.

Он встал, и опёршись на трость пошёл прочь.

— Вы видели Константин? — Майер соскочил со стула и заходил по своей лаборатории. — Вы видели? Этот человек смог перехватить мой сигнал, и сказал что сможет вытащить отсюда…

— Не обольщайтесь раньше времени герр Петер, — сказал я. — Вы сами видели в каком он состоянии, и если сможет вытащить только одного человека наверняка это будет его сестра — Анна. Логично предположить, что между незнакомым человеком и собственной сестрой он выберет сестру.

— Логично, — помрачнел Майер. — Что ж, Константин, давайте не будем загадывать, а просто дождёмся завтрашнего дня.

Я поднялся и попрощавшись с Майером направился в небольшой домик, который выделил для нас печальный мэр. Настроение было задумчивым. Дойдя в таком состоянии до нашего дома я постучал в дверь.

— Константин? — распахнула дверь Долл. — Как дела у господина Майера?

— Нормально, — механически ответил я.

С момента нашего возвращения сюда Долл стала нашей негласной домоправительницей. Вернули её к полноценной жизни довольно просто — Арзет просто передала ей довольно большой запас своего Лебена, после чего фарфоровая девушка появилась снова. О её существовании знали только мы четверо. Остальным людям она предпочитала не показываться на глаза скрываясь в нашем доме и ухаживая за ним. Как впрочем и приготовлением пищи занималась тоже она. Не сказать, чтобы она относилась ко мне неприязненно, даже наоборот, но меня до сих пор тяготило некоторое чувство вины.

— Вы задумчивы сегодня, господин Петер крайне занят, чтобы помочь нам?

— Нет, — я усилием воли вышел из задумчивости. — Просто мы обдумываем ситуацию с чернокнижниками.

— Ясно, — мелодично отозвалась Долл. — Не вините себя Константин. Лучше давайте пройдём на кухню — ужин уже готов, госпожа Анна придет через несколько минут.

Машинально угукнув я проследовал на кухню. Мыслями я обдумывал слова Егора. Майер говорил, что не слышал о людях, которые способны найти из изнанки. О тех, кто смог открыть вход снаружи — да, о тех — те же корейские кланы со своими запретными техниками, а о тех, кто смог бы сделать это изнутри — нет. И я склонен верить этому немцу — из всех, кого я знаю он единственный, кто с помощью своих знаний может искать других людей, и единственный, кто может изредка выглянуть из изнанки.

Вопрос второй — Егор Берг-Дичевский не способен использовать Лебен. Клеток которые выделяют его у него крайне мало, а выделяются совсем крохи — ноль целых, а дальше совсем идут сотые доли. Этого не хватит даже на то, чтобы передвинуть пылинку с места на места. Хотя тут я пожалуй преувеличил — пылинку пожалуй хватит преувеличить, но не более.

А ещё хуже, что он оказался недееспособным именно сейчас — кругом санитары и сплошной надзор, даже слова сказанные вслух становятся поводом для подозрений. Что происходит? Его отец говорил, что закрыл его в клинике для лечения, но то, что сейчас с ним происходит не похоже на лечение. Его отец решил избавиться от него? Нет, не думаю. Или хотя бы на это надеюсь — ведь если он сможет рассказать о нас, то нас будет проще спасти. Ага — как только он скажет, что мы в другом мире и нуждаемся в спасении ему тут же пропишут сильные седетативные препараты и переведут в комнату с мягкими стенками обитыми войлоком.

— Костя, можно тебя на пару слов? — незаметно подошла ко мне Наталья.

Хм? В чём дело? Нахмурившись я пошёл следом за ней.

Наталья взяла меня под руку и мы вышли в соседнюю комнату.

— В чём дело, доктор? — вяло улыбнулся я, по старой привычке я продолжал так её называть.

— В твоём самочувствии Костя, — сказала она. — С каждым днём ты мрачней и мрачней.

— Простая физиология, — пожал плечами я. — Отсутствие солнечного света не позволяет выделяться сератанину, отчего угрюмость и мрачность становятся постоянными спутниками.

— Угу, — кивнула Наталья. — Вижу ты знаком с биохимией, но мне кажется дело не в этом.

Я молча посмотрел на неё. Что уже так видно, как меня ломает? Гадко. Даже не знаю что хуже — то как я выгляжу со стороны, или то, что меня жалеют.

— Наталья, давай оставим этот разговор, — поморщился я.

— Увы, как твой доктор я не могу этого сделать, — ответила она. — Разговоры являются частью моей работы и хорошей профилактикой стресса.

— Жалко выгляжу? — поморщился я.

— Наоборот, — мягко сказала она. — Но ты похоже уже начал загонять сам себя.

В этот момент хлопнула входная дверь и вошла Анна.

— Привет, — сказала она бросив на нас взгляд.

— Спасибо за психоанализ доктор Арзет, — кивнул я. — Однако предлагаю отложить его на потом.

— Костя, — Анна посмотрела на меня. — Виктория мне всё рассказала. Спасибо.

— Что? — мы с Натальей повернулись к ней почти одновременно.

Ощущения были такие, словно Аня поймала нас в начальной школе за курением.

Анна помолчал пару секунд, а потом ответила:

— Виктория рассказала мне, что Егору удалось связаться с вами, но он попросил молчать об этом. Ты поэтому настолько мрачный сегодня?

Вот и сохранил тайну называется. Хотя так даже лучше — словно груз с плеч упал. Я молча кивнул.

— Что? — сзади нас появилась Женя. — Как?

Девушки молча переглянулись.

— Господа, может быть всё-таки пройдёте к ужину? — раздался позади нас голос Долл.

Переглянувшись мы кивнули.

Ужин прошел в молчании.

— Так в чем дело? — спросила Женя.

Анна посмотрела на меня. Я апатично пожал плечами. Не могу понять — её поведения. Думает, что понизит мою самооценку, если скажет лишнего при мне? Или… Нет, всё, не хочу даже думать об этом.

— Сегодня я говорила с Викторией, — начала Анна. — Так, ничего интересного — просто сплетничали… А потом Вика рассказала мне, что её отец смог показать наш Новосибирск, и увидел моего брата, Егора. А тот увидел его и у них состоялась беседа.