– Нэнси? При чем тут Нэнси?

– Я думала, что ты… видишься с ней.

– Что касается моих чувств к ней, все кончилось, когда я уехал из Штатов.

– А зачем же ты тогда ее привозил к нам в дом?

– Ого, да ты, оказывается, ревнуешь? Лайэл начала, негодуя, отбиваться от его объятий.

– Ну ладно, будет. – Он поцеловал ее. – Ее любит Брюс и хочет на ней жениться, но она не дает согласия. Я думаю, что она все еще надеялась… Вот я и решил лишить ее последней надежды. Пусть, подумал я, придет и увидит какая у меня жена, поймет наконец, что я женат Она вообще-то хороший человек, и Брюс ей подходит. Она с ним будет счастлива. Ей, конечно, представляется, что только я мог бы осчастливить ее. Но это уже решенный вопрос.

Джордан вытер следы слез на ее лице и поцеловал кончик ее аккуратного носа. Затем поднялся и, держа ее в объятиях, сказал:

– И чего это мы здесь разговариваем. Лучше поговорим в спальне.

– Разговаривают, как правило, в гостиной, – улыбнулась Лайэл.

Он рассмеялся и понес ее в спальню. Она конечно же права!

И была любовь… И слияние душ, и слияние сердец, ну и, конечно, тел. И огромная нежность…

Он обнимал ее крепко, лежа рядом с ней, уже потом… словно боялся, что она ускользнет.

– Дорогой, – обратилась она к нему, вложив в это новое для нее слово всю ласку, всю свою любовь.

Он насторожился… По тону он понял, что она хочет спросить что-то важное. Уж он-то хорошо ее знал теперь.

– Да?

– Мне все время не дает покою один вопрос. Что ты тогда сказал миссис Смит по поводу раскуроченной двери?