6. Роль мифов

Термин «мифы» издавна используется для обозначения совершенно вымышленных историй и учений. В этом смысле христиане называли мифами языческие истории и учения. В том же смысле называют евангельские истории мифами те, кто не верит в Христа. Но для христианина это не мифы, а истина.

Из этого очевидного факта некоторые авторы выводят, что доктрины, не способные выдержать рациональной критики, могут претендовать на истинность в силу своего мифологического характера. Для защиты ошибок и выведения их из-под критики они попытались развить рационалистическую теорию.

Если какое-либо утверждение может быть опровергнуто, его нельзя сделать истинным, наделив статусом мифа и таким образом защитив от рациональной критики. Следует признать, что многие выдумки и учения, сегодня в общем или в главном опровергнутые, а потому называемые мифами, сыграли огромную роль в истории. Но эту роль они сыграли не как мифы, а как учения, считавшиеся истиной. В глазах своих последователей они были достоверной истиной, предметом их глубокой и искренней веры. Они превратились в мифы в глазах тех, кто счел их выдумкой, не соответствующей фактам, а потому перестал основывать на них свои действия.

Для Жоржа Сореля миф – это мыслительная конструкция будущих успешных действий[57]. Но, должны мы добавить, чтобы оценить достоинство метода, нужно принимать в расчет только одно, а именно, годится ли он для достижения поставленных целей. Если рациональный анализ показывает, что не годится, то его следует отвергнуть. Назвав негодный (относительно преследуемых целей) образ действий мифом, мы не сделаем его более приемлемым. Сорель говорит: «Встав на почву мифа, вы защищены от любых рациональных опровержений»[58]. Но проблема ведь не в том, чтобы с помощью трюков и хитростей одержать верх в споре. Вопрос лишь в том, сможет ли действие, руководствующееся данной доктриной, достичь поставленных целей. Даже если, подобно Сорелю, видеть в мифе инструмент для разрушения существующего порядка[59], невозможно отделаться от вопроса: эти мифы и в самом деле являются подходящим инструментом для решения этой задачи? Кстати говоря, нужно иметь в виду, что разрушение существующего порядка само по себе не может быть целью; необходимо ведь построить на месте разрушенного нечто новое.

Если средствами рационального анализа доказано, что социализм как общественная система не может дать того, что хотят или ожидают от него получить, либо что всеобщая забастовка не является подходящим методом достижения социализма, вы ничего не измените, объявив, по примеру Сореля, что социализм и всеобщая стачка – это мифы. Люди, верящие в социализм и во всеобщую забастовку, хотят с их помощью достичь определенных целей. Они убеждены, что эти методы принесут им успех. Социализм и всеобщая стачка поддерживаются миллионами людей не в качестве мифов, а как верные и надежно обоснованные доктрины.

Некоторые независимые мыслители говорят: христианство – это абсурд, миф, однако полезно, чтобы массы сохраняли веру в учение христианства. Но ведь польза, на которую они рассчитывают, возможна лишь при условии, что массы будут воспринимать христианство как подлинную истину. Если они будут рассматривать заповеди Христовы как миф, пользы не будет никакой.

Отвергая политическую доктрину как заблуждение, в соответствии с общепринятой ныне терминологией ее называют мифом[60]. Но тот, кто хочет использовать распространенные предрассудки к своей выгоде, должен остерегаться называть их мифом открыто, поскольку эти доктрины полезны лишь до тех пор, пока остальные считают их истиной. Мы не знаем, во что действительно верили те князья, которые в XVI столетии присоединились к движению религиозной Реформации. Если ими двигало не искреннее убеждение, а лишь стремление к обогащению, значит, в своих эгоистических интересах они злоупотребили верой других. Однако они нанесли бы вред собственным интересам, если бы называли новое вероучение мифическим. Ленин был достаточно циничен, чтобы сказать, что для успеха революции необходимо использовать популярные лозунги. И ему удалось совершить революцию, публично присягая тому, во что он лично не верил, – лозунгам, популярным в данный момент. Некоторых партийных лидеров иногда удается убедить в ложности партийных доктрин. Но сами доктрины имеют влияние лишь до тех пор, пока люди верят, что они верны.

По мнению их сторонников, социализм и интервенционизм, этатизм и национализм – не мифы, а учения, намечающие верный путь достижения их целей. Власть этих учений покоится на твердой вере масс, что, следуя им, они существенно улучшат свое материальное положение. Однако учения эти неверны; они исходят из ложных предпосылок, а их логика полна ложных силлогизмов. Те, кто видит ошибки в этих доктринах, правы, называя их мифами. Но до тех пор, пока они не сумеют убедить своих сограждан в несостоятельности этих учений, последние будут господствовать в общественном мнении, а политики и государственные деятели будут ими руководствоваться. Людям свойственно ошибаться. Им случалось заблуждаться прежде, они будут заблуждаться и впредь. Они жаждут успеха и прекрасно знают, что выбор неподходящих мер обречет их на неудачу. Людям нужны не мифы, а работающие доктрины, которые помогают выбрать подходящие меры для достижения поставленных целей.

Национализм в целом и нацизм в частности не были задуманы как мифы, и они не опираются на что-то, осознаваемое как миф. Они представляют собой политические учения и политику (пусть и ошибочную), и, по замыслу, они даже претендуют на «научность». Если кто-то хочет назвать мифами рассуждения на тему «мы – соль земли» или «мы – избранный народ», которые так или иначе являются любимым занятием всех социальных групп и народов, мы советуем еще раз прочитать сказанное выше о шовинизме. Это – музыка, создающая повод повосторгаться и погордиться сообществом, просто развлечение на досуге, когда можно отдохнуть от политики. Политика же – это деятельность и борьба за реализацию поставленных целей. Не следует смешивать ее с простым самовосхвалением и самолюбованием.

Часть III Немецкий нацизм

Глава VI Характерные черты немецкого национализма

1. Пробуждение

Немецкий национализм ничем не отличался от национализма других народов до тех пор, пока в конце 1870-х – начале 1880-х годов немецкие националисты не сделали, как им показалось, великое открытие. Они обнаружили, что их страна самая сильная в Европе. На основе этого был сделан вывод, что Германия достаточно сильна, чтобы подчинить себе Европу, а быть может, и весь мир. Они рассуждали следующим образом.

Не считая русских, немцы – самый многочисленный народ Европы. В проведенных Бисмарком границах рейха обитало больше людей, чем в любой другой стране Европы за тем же исключением. За пределами рейха